Горел фонарь. Болела пустота
под плотной чёрной курткой из… чего-то.
Озноб сменялся жаром – криком – потом.
Цеплялся день за спицы от зонта.
Но уходил.
И тёплую гортань
сжимала
полуночная
гаррота.
Горел фонарь. Болела пустота
под плотной чёрной курткой из… чего-то.
Озноб сменялся жаром – криком – потом.
Цеплялся день за спицы от зонта.
Но уходил.
И тёплую гортань
сжимала
полуночная
гаррота.
1915 г.
Графический абрис углем на холсте
Полуночных улиц. Зонты зябких кровель
Промокли насквозь в проливной темноте.
(«Воплощенная ночь»)
— Зачем привлекать Дариуса, если не собираетесь предоставлять все, что ему нужно?
— Два миллиарда долларов?! Что еще у него в списке? Ядерное оружие?
— А если бы и было?
— Я бы сказал «нет». Грейс, я желаю Дариусу успеха, как и все мы, но это государственная операция, под плотной завесой секретности. Существуют правила.
— Что проку от правил, если через полгода мы умрем?