Александр Панкратов-Чёрный

Это было в Ялте. Мы с Игорем Тальковым ужинали в одном из ялтинских кабаков. Я был на съёмках, а Игорёк с концертами сольными. В кабаке всё было забито, только рядом с нами оказалось одно свободное место. И вдруг туда заходит Паша Глоба. Игорек, как только его увидел, сразу стал заводиться: «Ну вот, гадатель идёт, один из этих аферистов». Я ему: «Ладно, успокойся, он нормальный парень, пусть сядет с нами». Паша сел, а Игорь продолжает заводиться: «Ну, астролог, может, и нам что предскажешь?» Паша взял руку Игоря, посмотрел на неё и сказал, что тот погибнет не своей смертью. И назвал даже время. Мы похохотали и я, чтобы отвлечь Игоря от разборок, попросил и мне погадать. Глоба смотрит мою руку и говорит: «Странно, ребят, но вы в один день и час погибнете». Прошло три года, мы забыли эту историю. И вот по дороге из Гагр в Дагомыс я попал в страшную катастрофу. Проломил голову, сломал ребра, девятое ребро оторвалось от основания. Короче, чудом остался жив. А потом узнаю, что в этот же день и час, когда произошла авария, был застрелен Игорь Тальков. Меня спас Ангел-хранитель.

Пояснение к цитате: 

«Мистика в жизни Панкратова-Черного». Интервью: Наталья Насонова. 16 марта 2005 года.

Похожие цитаты

У Паши выросла дочь. Он переживает, что появится когда-нибудь какой-нибудь Игорь и станет трогать его дочь руками. Она придет и скажет: «Папа, это Игорь». Игорь будет говорить басом, протянет руку. Паша, конечно, пожмет руку, но будет думать, что эта скотина трогает его дочь. Паша переживает очень, он уже ненавидит Игоря. Думает про дочку, ему рано или поздно предстоит это знакомство, она уже почти выросла. Ей 5 месяцев. То есть она еще не родилась. Ей 5 месяцев в животе.

Следом за безработицей в город вошли нужда, отчаяние и пороки. Цехи пустели — народ повалил в кабаки; едва только еще одна труба переставала дымить на заводе, в селе по соседству открывался новый кабак.

Что касается извлеченного ребра, то следует напомнить, что, согласно утверждению Блаженного Августина, бог отнюдь не возвратил его Адаму. Следовательно, Адам так и остался инвалидом — без одного ребра. Это, вероятно, было «ложное» ребро, ядовито замечает Вольтер, «ибо недостача настоящего ребра была бы очень заметна».