Старик не то что боялся темноты, но как-то не доверял ей. Одно дело — самому сливаться с темнотой, смотреть из мрака на яркие окна или залитую светом лужайку, где любая фигура была легкой мишенью для выстрела.
Старик не то что боялся темноты, но как-то не доверял ей. Одно дело — самому сливаться с темнотой, смотреть из мрака на яркие окна или залитую светом лужайку, где любая фигура была легкой мишенью для выстрела.