Victoire Neveu

Она играла и лгала, как никто другой, становилась на колени, а после давала понять, что её не сломить. Я влюбился в неё и не отрицал этого. Я писал о ней и это был своего рода мазохизм — она никогда не будет моей, но только не на страницах моей книги.