Иван Сергеевич Тургенев. Отцы и дети

Базаров помолчал.
— Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною, — проговорил он с расстановкой, — тогда я изменю свое мнение о самом себе.

В России атеисты не смели быть такими смелыми как в Европе.
Мне он (Базаров) представляется совращенным масонами.
Левин у Толстого сомневается ("Мой главный грех есть сомнение") — привилегия знатного (тоже, видимо, не без влияния масонов).
Базарову как разночинцу сомневаться не позволяют. Он должен сделать выбор — как Христос с Сатаной.
Сверхчеловек у Ницше не был чем-то большим, но мнил себя — возможно, воплощением
языческого Божества.
Но бескорыстную (и безумную) веру в себя люди осуждать не привыкли в то время.
Хотя его следовало бы вовремя "одернуть" — ради "сохранения государственного и общественного строя".