Александр Воронцов

Нам трудно сегодня понять наших предков,
Забыли отцов.
Мой дед о войне мне рассказывал редко,
И прятал лицо...
Ни холод, ни голод мы не испытали,
Не видели смерть.
Как рвет чье-то тело кусок острой стали,
Нельзя нам смотреть.
Мы мирные люди, а где бронепоезд?
Давно экспонат....
Живем мы спокойно, и так, успокоясь,
Не смотрим назад.
И так, постепенно, забыв о невзгодах,
Живем, как во сне.
Но только тревожно, тревожно чего-то,
И муторно мне...
И снится порою, как свастика снова,
Над миром встает.
И жгут города, а за каждое слово,
В ответ — пулемет.
И люди живые пылают, как свечи,
И дети в гробах...
И расчеловечиванье человека,
И страх! Страх! Страх! Страх!

Мама, сказка, каша, кошка, книжка, яркая обложка.
Буратино, Карабас, ранец, школа, первый класс.
Грязь в тетради, тройка, двойка, папа, крик, головомойка.
Лето, труд, колхоз, солома, осень, сбор металлолома.
Пушкин, Гоголь, Даpвин, Кромвель, Ом, Ганнибал, Hаполеон,
Менделеев, Геростpат, бал прощальный, аттестат.
Институт, экзамен, неpвы, конкуpс, лекции, куpс первый.
Тренировки, семинары, песни, танцы, тары-бары.
Общежитье, взятка — мизер, радиола, телевизор.
Прочность знаний, чёт — нечёт, радость, сессия, зачёт.
Стройотряд, жара, работа, волейбол, газета, фото.
Карандаш, линейка, лом, пятый куpс, проект, диплом.
Море, горы, пароход, по Кавказу туpпоход.
Кульман, шеф, конец кваpтала, цех, участок, план по валу.
Очередь, гаpаж, квартира, тёща, юмор и сатиpа.
Детский сад, велосипед, карты, шахматы, сосед.
Шашлыки, рыбалка, лодка, раки, пиво, вобла, водка.
Сердце, печень, лишний вес, возраст, пенсия, собес.
Юбилей, банкет, нагpада, речи, памятник, ограда.

Историю нашу не так написали,
И годы тюрьмы,
Считали мы лучшими... Этой баландой,
Накормят весь мир...
А мы гордо носим все красные банты,
Но стерто до дыр,
Понятие совести, чести и славы,
Мы просто живем.
Равняйся налево, равняйся направо,
И строем идем...
Привычно, обыденно всем рапортуя,
Догнать-перегнать,
Но где-то опять чьи-то руки зигуют,
Чтоб вскоре стрелять.
Но нас побеждают, пока не стреляя,
Успеют еще,
Идеи чужие в сознанье внедряя,
Открыт новый счет...
И так, постепенно, фальшивые цели,
Нам вместо идей,
Подсунут, и черное снова забелят,
А те, кто наглей,
На наших идеях начнут наживаться,
И план свой внедрять...
А лет через десять, ну, может быть, двадцать,
Страну продавать,
И тех, кто когда-то фашизм победили,
Тихонько забыть...

Я – пуля на излете, летящая во тьму,
И нет в моем полете, ни сердцу, ни уму,
Ни цели нет, ни места и нет пути назад,
Везде в полях окрестных, такие же лежат,
Я упаду куда-то, лететь недолго мне,
Я – рядовая дата, не на своей войне.

Что же это получается? Имеем энергичного старосту класса, который в буквальном смысле является на каждой свадьбе покойником и на всех похоронах невестой. Чем он только не занят! И школа, и секция, и медицина, и самбо с боксом. Вот только класс теперь банда махновцев на привале...

Мы слишком спокойны. Мы сыты. Мы сонны.
Пусть спит детвора.
Пусть где-то еще не объявлены войны,
В четыре утра...
У нас за стеной все железобетонно,
И только покой.
Часы отмеряют наш путь монотонно,
Неспешный такой.
Прошло тридцать лет. Мы уже забываем,
Героев своих.
Учебники просто от скуки листаем,
И нам не до них.
А вскоре забудем про наши победы,
Про боль и про страх.
И что нам какие-то старые деды,
Чья грудь в орденах?
И так начинается путь отступленья,
И путь в никуда...
А следом за нами идет поколенье,
Иная среда.
Иные задачи, иные маршруты.
И цели уж нет...
А может покажется скоро кому-то,
Что нет и побед.
Что не побеждали мы, не побеждали!
То были не мы...

А я вспоминаю концлагеря в Чили,
И так может быть,
Не только в Боливии и в Украине,
Так будет везде,
Где мы в колыбели нацизм прозеваем...
На каждой звезде,
На каждой могиле солдат наших павших,
Начертит кресты,
Коричневый вирус из ада восставших...
И до хрипоты,
Мы можем сегодня страну свою славить,
И оды ей петь,
Привычно учиться, привычно лукавить,
Привычно не сметь,
И знать свое место, а выше — не надо.
И только вперед,
Идем каждый год от парада к параду,
Но начат отсчет...
Никто ничего вроде не ожидает,
Сплошные ура...
Мы спим. Все спокойно. Уже рассветает.
Четыре утра...

Не все на свете, можно объяснить,
Не все, что в мире есть, дано измерить.
Когда течет ручей, ты хочешь пить,
Когда надежда есть, ты хочешь верить.

Но нужен ли очередной вопрос?
И что с того, что ты ответ узнаешь?
Ты думал, что во сне опять летаешь,
А оказалось, что ты просто рос.

Воспринимай все так, как видишь сам,
И ты откроешь многое впервые.
Стремиться к неизведанным мирам,
Почетнее, чем знать, что есть такие.

И музыка – гармоний тонких нить,
В иное лишь тебе откроет двери.
Не все на свете можно объяснить,
Не все, что в мире есть, дано измерить!