Виктория Роа

И ведь я уверенна, что даже в виденье зверей люди очень сильно ошибаются, и именно из-за этого портится всякое восприятие другого человека. Для меня он сын обычной бродячей суки, а для какой-нибудь робкой канарейки окажется крокодилом с острыми зубами. Впрочем, для кого-то и я могу оказаться жалкой сукой, а не ласковой кошечкой, и вот это тоже меня роднит с кошачьими. Разве кошки оборачиваются, услышав не свое имя, а какую-то липкую гадость?

За свою недолгую жизнь, а именно за двадцать три года (пять из которых работаю в стриптиз-баре), я успела насмотреться на разных персонажей, и собственно разных зверей. Если бы не моя привычка сомневаться, то я могла бы давно поставить галочку в списке достижений, что все эти люди приходят поглазеть на меня, на мое тело, а не выпить втридорога стопку коньяка, чтобы после в знак какой-то (может быть) солидарности, засунуть мне за лямку трусиков пару сотен. Самые ярые поклонники всегда садятся возле сцены, чтобы лучше вкусить своими похотливыми взглядами всю меня, а по уходу они оказываются самыми щедрыми и номинал с двух сотен возрастает до пяти, а то и больше, но их главное отличие от зевак – по уходу они достаточно хищно клацают зубами. Этот звук невозможно спутать и в какой-то мере, но он согревает уже унывающую самооценку. В такие моменты я думаю, что будь я чуть более простоватой, то могла бы подрабатывать и зарабатывать больше. Ведь если бы хотя бы раз в жизни, я остановила одного из этих парней, что суют мне купюры не за лямку трусиков, а прикасаясь к лобку, и просто предложила бы сопроводить меня до гримерной, то не получила бы отказа. И эту наглую морду не остановили бы не семья, не дети, впрочем, его не остановило бы даже наличие четырех любовниц. Просто натура такая. Ведь беспородному кабелю все равно сколько случек у него произошло за день.

Из всех существующих на свете животных я предпочитаю собакам кошек, а могучим львам ехидных гиен. Одни нравятся мне своим родством со мной, ибо кто, как не танцовщица в вульгарном баре знает, что такое кошачья грация и пластика дикой кошки, но по своей натуре, я так же сравниваю себя с хитрой, но очень властной гиеной. В последнее время, я все чаще ловлю себя на мысли, что каждый человек олицетворяет собой какое-то животное. Во всяком случае, на этой мысли я поймала себя, когда, застав ситуацию с одной знакомой парой, услышала фразу по отношению к мужчине конечно же: «Ты ведешь себя, как животное.» А почему именно так? Да потому что его хищный интерес к своей женщине делал его возбужденным. Нет…не похотливой обезьяной, а именно массивным, заинтересованным хищником. Как по мне, такую крепкую хватку могут иметь только аллигаторы. В конце концов, это ведь тоже своего рода признание, когда твой мужчина готов рвать тебя в клочья, и такую привилегию ты сама расставляешь в своей иерархии интимных отношений. Ведь в любой паре возникает вопрос «а кто будет сегодня сверху?», и никто не виноват, что раздвигать ноги в нижней позиции у тебя просто получается лучше, чем повелевать на жезле власти в какой-то степени принадлежащим тебе.

Ее улыбка схожа с оскалом Дьявола и от того становится неуютно рядом с ней.

Ему она нравилась, как друг, но не как женщина. Впрочем, он единственный, кто не пытался затащить ее в постель.

Истинная пантера со своей грацией и настоящая хищница. Коготки выпускает, кусается, но лижется в знак стыда. Кошка, но хищная.

Прерогатива быть униженной даже будучи сверху – ее клише, как любой актрисы, которая играет один тип ролей. Будь она любовницей, или вечной мученицей. Это ее клише. Ее клеймо на сладком теле.

Триш подняла фотографии с пола и ужаснулась. Она увидела себя. Обнажённую, такую хрупкую, такую открытую. Разные позы, разное время, но это была она, и если ранее фразы из серии «Ты должна улыбнуться, я хочу запечатлеть всю тебя» звучали, как нечто эротическое, и лестное, то теперь она поняла, как снова обожглась. Она снова получали свой сердечный ожог.

Страх, который заставлял ее дыхание сбиваться был ей чертовски к лицу. Выражение робкого лица просило одновременно ласки, и порки. История кнута и пряника. Только от кнута она становилась более послушной, чем когда ее нежно целовали, поощряли. Язык ласки был ей недоступным, но она тянулась к неизведанному.

Цокот высоких каблучков ласкал слух, как и ее манера двигаться, и касалось это не только походки. Вернее походки не касалось совершенно.

Именно Триш та самая женщина, которая будет подружкой детектива в любом старом детективе, именно она станет первой жертвой, которую подвергнуть изощрённым пыткам и садизму.

Мужчина перегрыз зубочистку. Треск оглушил девушку, и она шатнулась назад. Представляя себя этой самой зубочисткой, она подумала, что однажды, он так же ее просто сломает. Сломает, и все тут. Разве ему будет от этого плохо? Нет. Просто будет делать вид, что эта сломанная девчонка к нему не имеет никакого отношения.

Он сделал вдох и замер. Сладкий запах цветов плавно сменялся ноткой самых приторных ягод, и резко, словно девичий секрет появляется запах терпкости. Такой запоминающийся, доводящий до мурашек.

Его руки помнят все: прикосновения, ласку, поцелуи, но только мысли витают в беспамятстве и забвении самого важного.

Откровенно говоря, он терпеть не мог возвращаться сюда, ибо каждый раз, когда ему приходилось переступать порог этого места, он чувствовал себя загнанным хищником, которого пытаются приручить, но ты же хищник, что ты можешь кроме рычания?

Скоро дойду до стадии, когда буду винить погоду и понедельник в своих неудачах.