Виктория Роа

Есть боль. Боль через которую выдыхаешь дым никотина в сторону ушедшей от тебя прочь пассии. Боль с которой получаешься пощечину от самого близкого и родного мужчины, но продолжаешь любить его. Боль сквозь которую забираешь со стола свернутые пополам крупные купюры, как плату за самую роскошную ночь в мире, а внутри, на более мелкой надпись «Тебе на такси». И самое гадкое в этом то, что такую боль практически невозможно излечить любовью, наркотиками, нежностью или же заглушить алкоголем.

В мире, где заправляют деньги, ревность и любовь нет места нежности, жалости и азарту.

Конечно, сейчас мне кажется, что жизнь играет со всеми в какую-то свою игру, но только в этой игре я не понимаю правил, или же их просто нет.

Очередная затяжка не приглушает мою душевную боль.

И сжимая в судорогах нежные простыни, я изнемогала от горящего во мне огня страсти, что требовал своего выхода.

Эта ночь заставляла меня гореть и сгорать дотла, изнемогая от собственной страсти, и воспоминаний о нем. Чувственный, грубый голос, что все еще отзывался эхом в подсознании, и это жжение между моих ног. Оно такое мне не свойственное. Оно такое для меня чужое. Чувство страсти к чужому мужчине. Не моему мужчине.

Стать его…но не женой…не девушкой…вещью. Я не употребляю слово «любовница», ибо оно эгоистично-меркантильное. Это грязно, но не сексуально.

Хотела ли я быть содержанкой? Скорее я отвечу «да», чем «нет». Ведь содержанка — это тоже в своем роде вещь за которую тебе приходится платить, а она может дать тебе жаркий секс, что у тебя никогда не будет с женой. Это факт, и как бы все эти примерные жены не обижались, но так оно и есть. Типичная проблема современных браков, и такая приятная возможность для одиноких женщин заполучить выгодного во всех смыслах мужчину.

На секунду, я вспомнила строчки из песни Джессики Рэббит, что пела в этом баре из фильма. «Почему ты не поступаешь правильно, как другие мужчины?» Эта фраза словно характеризовала всех, кто был у меня до этого момента.

Как любительница детективов, я всегда любила эти туманные, мужские образы. Детективы, что являются женскими любимцами всегда были и моими любимцами тоже. Я мало чем отличалась от среднестатистических женщин. Там, где любая здравая умом женщина, что познала, как сексуален мужской ум, мышление и интеллект, выбрали Эркюля Пуаро, как примером, эталон сексуального мужчины, то я без запинки бы ответила Филипп Марлоу. Там, где любительницы заумных бесед и рассуждений выбрали бы Шерлока Холмса, я бы не сомневаясь прошептала имя любимца женщин Филипп Марлоу. Он груб, неотёсанно брутален и ему хотелось перечить. Вот и тогда, закрывая глаза, я видела образ этого реального детектива.

Ласки самой себе не способны удовлетворить столь воспаленный мужчиной рассудок. Оргазм за оргазмом, а после лишь ноющая усталость, требующая продолжения.

Оно такое мне не свойственное. Оно такое для меня чужое. Чувство страсти к чужому мужчине. Не моему мужчине. К боссу, но не любовнику. К начальнику, но к моему постельному мужчине.

Эта ночь заставляла меня гореть и сгорать дотла, изнемогая от собственной страсти, и воспоминаний о нем.

Но все мы знаем, что односторонняя любовь не может привязать тебя к человеку, каким бы он хорошим не был.

И хотя, когда мне было пятнадцать лет я набила себе несколько татуировок (об этом не знали родители). Одна из которых была на самом неприличном месте, я не рассматривала это, как проявление к сексуальному стремлению. Это было легкое хобби. Рисовать по телу разные рисунки, как увлечение боди-артом. Не несет за собой ничего, кроме яркого досуга.

Это напоминает одиночество, но сейчас я предпочитаю называть это ностальгией. И вот в этом отравляющем угаре, я могу вспомнить самое начало моей жизни, когда я поняла, что девочек от мальчиков отличает далекое не член между ног, а еще и поступки, и отношение к жизни, к сексу, к женщинам и алкоголю. Я была той, кого называют «теоретиком», что смотрела на сексуальные вещи, как на новые игрушки и ничего больше.