— Что может быть сложнее чем стать счастливым человеком? Наверное оставаться им, далеко не у всех это получается.
— Но мы продолжаем жить. Выхватывая из бесконечного пространства вселенной, частицы своего счастья.
— Продолжаем радоваться чему-то простому, не всегда понимая, что это простое и есть самое ценное.
— Витя, это не похоже на моё печенье.
— Елизавета Генриховна, я всё таки с острыми предметами работаю.
— Поздравляю, а мне приходится работать с тупыми.
— Федя.
— А?
— А ты знал если Виктория Сергеевна укусит человека, то он умрёт через минуту от её яда.
— Да?
— Угу.
Дим, у меня времени мало, мне ещё твою лапшу снимать…
Не хмурь бровей из-за ударов рока, павший духом гибнет раньше срока.
— Надо срочно их мирить, иначе у нас с тобой секса не будет точно.
— ...
— В смысле, у меня и у тебя.
— ...
— В смысле..
— Я понял.
— Ой, мне плохо.
— Виктор Петрович, вы опять выпивали. У вас запредельное давление.
— Я не выпивал, я бегал.
— Что вы делали?
— Уж лучше выпивал, ей Богу.
— Виктор Петрович, завязывайте вы с этим спортом. Второй пробежки вы не выдержите.
— Выдержу. Завтра снова побегу.
— Если вы завтра опять побежите, то бегайте ближе к госпиталю Бурденко.
— Я тебя поздравляю: ты первая женщина, которая отказалась ехать со мной в Париж. В принципе, первая женщина, которая отказалась со мной ехать.
— А Вы возьмите с собой Виктора Петровича.
— Я не так глубоко в шоу-бизнесе, чтобы ехать в Париж со здоровенным усатым дядькой.
Даже у друзей бывают разногласия. Но прелесть дружбы в том и заключается, что если один друг не прав, второй всегда может найти в себе силы, чтобы понять, простить, что ли.
— Домой пора. Все устали.
— От чего ты устал-то? Бухать целыми днями? За воротник закладывать?
— Кстати, знаешь, как это изматывает.