История женщины, которую изнасиловали четверо мужчин, когда ей было 17 лет. Двадцать лет спустя она всё ещё жаждет мести. Каково же было удивление героини, когда в одном из кандидатов на пост в президенты страны она узнала своего обидчика...
Я всегда был против тех, кто говорил, что слово Божье — это руководство к действию, кто считал, что надо иметь веру. Нет, это не так. Вера — это не то, чем надо обладать, её надо чувствовать, она исходит изнутри и помогает нам быть сильными, дает нам эту возможность, скорее дар, этот бесценный дар доверять самим себе.
Я был судьей, обычным судьей по семейным делам, но я был хорошим судьей. После той драки я вернулся к работе и как раз тогда Асекьель... Асекьель — это тот парень, который на большой скорости врезался в машину и убил мою семью, он снова устроил пьяные гонки и задавил девочку, которая ехала на велосипеде, она скончалась на месте. Когда я потерял семью, то думал, что хуже уже быть не может, однако понял, что ошибался. Еще хуже было потерять смысл своей жизни. Я, всю свою жизнь посвятивший правосудию, должен был признать, что правосудия не существует. Дружба с губернатором повлияла на договор Асекьеля, а Бог просто попивал чаек. К невыносимой боли прибавилась страшная ненависть к Асекьелю и тогда я понял, что достиг дна. Я смотрел вниз и все видел. А вы видели дно, падре? Если нет, то я расскажу. Знаете, что там, на дне? Там ненависть. И тогда я задумался над тем, как я буду из него выбираться. Как видите — я выбрался. Потихоньку, шаг за шагом. Я вернулся к жизни. А вот кто не вернулся, это Асекьель. Я рассказал ему о себе за две секунды до того, как пустил ему пулю в правый глаз. Я рад, что сказал ему это, потому что знаете, что я увидел в его левом глазу, мертвом, но уцелевшем? Знаете, что я увидел? Правосудие. Я увидел, что парень в конце концов осознал, что правосудие существует.
— За право быть честным — приходиться платить. А нечестные взимают плату.
— Мне больно от этого, не могу с этим смириться.
— Боль иногда помогает, она учит нас не повторять ошибок. Мы не суем руки в огонь, потому что знаем, что обожжемся и не засовываем пальцы в розетку, потому что знаем, что ударит током.
— Значит, я не должен связываться с Вальморой?
— Нет, должен, но знай, что может ударить током и нужно обесточить кабель, прежде, чем совать палец.
— Я пока просто не готов стать отцом.
— Никто не готов. Это ребенок тебя готовит к тому, что он есть.
— Но я не готов к тем переменам, что принесет отцовство.
— Отцовство ничего не меняет, ты сам меняешь взгляд на жизнь, начинаешь смотреть детскими глазами. Что-то делаешь и думаешь, а чтобы она подумала, чтобы она сказала. Знаешь, почему я все это делаю?
— Чтобы Лусия стала хорошим человеком?
— Лусия и так прекрасный человек. Улучшать надо мир, вот ради чего я все это делаю.
Я всегда говорю ребятам, что учеба пригодится. Никогда не знаешь где, но пригодится.
Порой художнику необходимо отступить от картины и взглянуть на нее со стороны. А не то, его начинают терзать сомнения.
— Тот политик, с которым ты приходила, он тебе нравится?
— Нет-нет. Нет!
— Тройное нет — решительное да!
— То чего не хватает нашей стране — радости. Мы открыли несметное количество семейных развлекательных центров, художественных музеев, мы реставрировали уникальный национальный стадион.
— Это здорово. Надеюсь, никто не получит травмы на этом стадионе. В какую больницу он поедет? В провинции семьдесят две больницы, вопрос в том, работают ли они? <...>
— Простите, но этого не было в сценарии, Батиста!
— Так значит, есть сценарий? Тогда вы правы, Гарольдо, мы персонажи действующие по сценарию, все заготовлено. Людям нужна безопасность, образование, пища. Вот что им нужно, не какие-то сценарии. Лучше переключитесь, здесь все заготовлено. И еще, сегодня вечером, когда будете возвращаться домой молитесь, чтобы пошел дождь, тогда ваша гостиная превратится в озеро Титикака. И завтра, купив газету, вы увидите жену мэра Энхиньеро-Маркеса, увидите какое у нее красивое платье или увидите губернатора с его чудесной семьей и детьми, с белоснежной улыбкой и поймете, что живете в лучшей стране мира. Потому что все это на этом канале, в этой программе заготовлено заранее. Все заготовлено: наводнения заготовлены, пуля, которую получил ваш брат, ваши мечты заготовлены по сценарию, чтоб вас всех!
— Моим образцом для подражания был Кинтано, помнишь? Он был наставником и многому научил. Он был достойным человеком с незапятнанной репутацией. Так и не прошел в депутаты. Однажды его подставили и он остался за бортом.
— Почему?
— Потому что достойный и с незапятнанной репутацией.
— Я падала в пропасть, в какую-то черную яму. Падала и падала, мне было плохо, очень плохо. Я не могла дышать, болело в груди, думала проблемы с дыханием и пошла к врачу, он обследовал и сказал: «У тебя ничего нет, не волнуйся», — и отправил домой. Я вернулась и начала плакать. Плакать и плакать. Я плакала часами, днями, неделями в одиночестве, пока меня не госпитализировали. Наверное, я хотела умереть.
— Как ни глубока душевная рана — ее можно излечить. Ты можешь помочь себе и другим, ты этого заслуживаешь. Надо лишь больше доверять себе и тем, кто тебя любит. И ты излечишься. Ты еще можешь быть очень-очень счастливой.
— Помощь — это моя работа. Я заместитель руководителя по социальной политике. Я помогаю.
— А почему заместитель?
— Потому что я дурак. Мне не доверяют настолько, чтобы дать управление. А самое печальное, что руководителя по социальной политике вообще нет. Я второй в департаменте, где нет первого. И это делает меня еще большим дураком.