Булл (Bull) – цитаты из сериала [1 сезон]

— Он превысил скоростной режим. На двадцать километров в час. Не звучит безрассудно. Это не ужасное нарушение, но фатальное при аварии.
— А я никогда не превышаю скорость. Это называется ездить на метро.

— Много ли вы завели друзей в Гарварде?
— Я учился там, чтоб стать великим хирургом, спасающим жизни. Кем я и стал. Ничего другого я не умею. Этот поток информации делает меня лучшим в том, что я делаю. Я вижу проблемы и диагностирую их, я нападаю на патологии и исправляю их. В операционной я точно знаю, что делаю. Кто в моей команде, когда и где резать, на что накладывать швы. Но снаружи... Эта информация меня подводит. Я не знаю, как быть рядом с людьми, как подготовить пациента, как утешить после ужасной утраты. Что сказать женщине, которую любил, чтоб она осталась? Разве недостаточно, что я родился, чтобы отлично делать одну вещь. Что если вас поместили в ту больницу, чтобы сражаясь за жизнь, можно захотеть на операцию доброго доктора, который знает, как облегчить боль на сердце. Но хватит ли ему характера бороться до конца? Кто предпочтет доктора, понимающего друга, нелюдимому профессионалу, который не скажет доброго слова, но будет бороться за вашу жизнь, до края, а часто и за краем... Я спасаю жизни и здоровье, я просто не знаю, что сказать после этого.

— Если бы ты кого-нибудь убила, спала бы на скамейке в парке?
— Трудно сказать. Я так не делала, но не провоцируй!

— Кто-то удивлён? Он самовлюблённый и высокомерный. Идеальный или так думает. Клиент, который сказал, что психологи — не настоящие доктора. Комплекс Бога. Хорошая новость — он лучший в том, что делает; плохая — он об этом знает.
— Мой доктор может считать себя Богом, пока спасает меня в операционной. Значит, нам нужно найти людей, которым комфортно со сволочью, пока эта сволочь на их стороне. Убежденные прагматики и циники.

— Эта операция была непредсказуемой, катастрофичной и с ошибками.
— Зачем мне помощники, которые вызовут катастрофу?
— Гольф и секс. Я остановился бы на гольфе, потому как посредственности могут понравиться.

— То есть вы хотите, чтобы присяжные заглянули к вам в голову, не зная, что у вас на уме во время операции. Вы настолько гениальны?
— Потому что это невыносимо! Хотите? Пожалуйста! Давление сто на шестьдесят пять, нормальное, но падает. Следить за семьдесят на сорок пять. Сердечный ритм изменчив, это не редкость под анестезией. Рассекаем первую фиброму, ткань тверже, чем ожидалось. Изменить угол. Кислород высоковат, нужен оксиметр для подтверждения. И это только первые, десять секунд операции. Я принимал десятки решений каждую секунду, пусть технично. Но это проверка, каждой капли моего образования. Навыков. Суждений. Решений, которые меняют жизнь, угрожают жизни, спасают жизни. Решений, которые никто из вас не захочет принимать. Да у него и квалификации на это не хватит.

— Знаете, почему я выбрал Келли? Она не медленная и не быстрая, она педантичная. Через больницу проходят сотни операций и в записях случаются ошибки. Только она заметила, что у пациентки два типа крови, сведя записи. А что касается доктора Эдвина, то он не задумчивый, а хладнокровный под давлением. Другой доступный в то утро анестезиолог — комок нервов. Он меня бесит. А Эдвин с критическими ситуациями справляется без особых усилий. Это то, что сделало его богатым гольфистом.
— Значит, мы теперь знаем, почему поступили так. Вы эгоист. Вы умны и гениальны, но сволочью при этом вы быть не перестали. Любой женщине захотелось бы быть рядом, это возбуждает, воодушевляет. И да, это раздражает, сводит с ума. Но вы остаётесь неизменны. Зная себе цену, прагматиком до костей.