— Я не хочу бояться быть живой.
— Мы живём благодаря страху.
— Нет. Благодаря ему мы только дышим.
А может, они не приследуют нас? Может, они просто учат нас, напоминают нам, чтобы мы могли двигаться дальше?
Выживших всегда будут преследовать мёртвые.
Когда те, кого мы любим, уходят, когда они исчезают, это не значит, что и тебе туда дорога.
Ты можешь потерять много солдат, но все равно выиграть игру.
Ты выходишь наружу — ты рискуешь жизнью. Ты пьёшь воду — ты рискуешь жизнью. А теперь ты дышишь — и всё равно рискуешь жизнью... Теперь будет только так, у тебя нет выбора. Единственное, что ты можешь выбрать — ради чего ты рискуешь жизнью.
— Иногда я просыпаюсь по утрам, почти ожидая увидеть рядом Лори, которая напомнит, чтобы я забрал Карла после школы или скажет, что завтрак готов.
Каждое воскресенье она готовила нам блинчики, которые есть было невозможно. Просто комки муки. И главное, она ведь об этом знала.
— А почему же продолжала?
— Ну, она хотела, чтобы мы были семьей, которая по воскресеньям ест блины.
Если хочешь начать пить, то начни с чего-то поприличней.
Я никогда... никогда не ел замороженный йогурт, у меня не было домашнего пони, ничего не получал от Санты-Клауса, никому не доверял свою безопасность, да я вообще никому ничего не доверял! Никогда не пел перед толпой народа, как будто все прекрасно, как будто все игра. И уж точно не резал вены, чтобы привлечь к себе внимание!
Ты не виноват, Дэрил…Эй, ты не виноват. Главное, что ты снова здесь, с нами. Ты мой брат.
Отныне заявляю, что у нас будут макаронные вторники каждую среду.
— Они почувствуют себя очень глупо, когда поймут.
— Что поймут?
— Что связались не с теми людьми.