Послевоенная Одесса, разгул преступности. В городе орудует банда бывших диверсантов во главе с загадочным Академиком, которого не знают даже свои.
Бандиты грабят военные склады и пытаются переправить продовольствие, обмундирование и оружие бандеровцам. В это время недовольный Жуковым Сталин назначает его командующим Одесским округом. Маршал всеми силами пытается навести в городе порядок.
Ты не гони мне, Сеня, не гони. Здесь Уголовный розыск, а не баня. Нема ни голых, ни дурных.
Так он с детства такие номера откалывал. На Пересипи как-то раз, три некрасивых пацана привстали на дороге как шлагбаум. Повытягали из карманов перья, кастеты и самые такие смелые стоят, с понтом на мордах сделать нам нехорошо. Так Дава ни разу не подумав, пожал им сходу челюсть. Они от такого здрасте, пообронили свой металлолом, схватили ноги в руки и до хаты, набрать таких ещё пять-шесть солистов для ансамбля.
— Давид Гоцман, иди кидайся головой в навоз! Я вас не знаю. Мне неинтересно ходить с вами по одной Одессе.
— Фима, ты говоришь обидно.
— Шо ты ходишь здесь как скипидарный? Туда — сюда, туда — сюда!
— Доктор сказал ходить — ходю! Полезно для здоровья!
Дава, я извиняюсь, но ты-таки босяк, некому задницу надрать. Пять пистолетов — не пачка папирос, они-таки стреляют. Ну ты же не окно в женской бане, зачем в тебе дырка?
— Дядька, а ты у них самый главный?
— Ну вроде того.
— И Гоцмана знаешь?
— Я Гоцман.
— Тю, Мишка Карась.
— Гоцман.
— А тебя правда пуля не берет?
— Так я быстро бегаю, не поспевает.
Сеня, друг. Не дай бог, конечно... Что ты мне истерику мастеришь? Ты посмотри вокруг и трезво содрогнись. Ты уже себе наговорил на вышку, теперь тяни на пролетарское снисхождение суда, мудрое, но несговорчивое.
— А где у нас случилось?
— Пара незаметных пустяков. Вам что-то захотелось, мадам Шмуклис?
— Немножечко щепотку соли. Эмик, такое счастье, надыбал глоссика.
— Скажите пожалуйста, два больших расстройства, надыбал глоссика?
— Таки да.
— Целого? Или одни плавнички?
— Виляет хвостом как скаженный.
— Так надо жарить. При такой густой жаре глоссик долго не выдержит.
— А я за что?! Дак Эммик ухнул пачку соли в помойное ведро.
— А шо, если помои посолить, они будут лучше пахнуть?
— Ну я вас умоляю, Фима, вы же знаете за Эммика, он если не сломает, так уронит.
— Дава?
— Здравствуйте, тётя Ада.
— Что Гута Израилевна?
— Умерла, ещё до войны.
— До войны? А я собралась к ней ехать...
— Таки уже не спешите.
— Обещал не доводить до вышака! Ты мамой клялся на свидетелях!
— А я сирота, Сеня, и моя мама встретит тебя там хорошим дрыном, не говоря за тех, кого ты грохнул. Так что молись за двадцать пять, как та ворона за голландский сыр!
- 1
- 2