— О-о-о, вот это ***ок! Глядите, свежее мясцо! А какие габариты!
— Для тебя что, каждая женщина — просто дырка, в которую ты можешь присунуть?
— Три! Целых три дырки, куда я могу присунуть свою пипирочку!
— Мы с тобой точно одного вида?
— Мне нужно кое о чём тебя спросить. Мне всё равно какой будет ответ, я просто должна знать. Ты гей?
— Гей ли я? Мы ведь с тобой это уже обсуждали.
— Знаю, просто... Финн показал мне запись, где ты с каким-то парнем на подземной парковке.
— И что там записано?
— Как ты разговариваешь с парнем.
— Разговариваю с парнем? О, вот же я ***!
— Да я ему не поверила! Поэтому я так на него и взъелась в баре! А потом мы пришли к тебе, ты на фотках обнимаешься с каким-то типом, и ГОТОВИШЬ! И рубашки у тебя по цветам развешаны.
— О, ну тогда я просто прожжённый жопотрах!
Я в шоке! И мне дурно... Съем тогда шоколадку, у меня печалька.
— А тачила у него есть? А то если подумать, он же болеет и за руль ему нельзя.
— Не знаю я ничего про машину! Потому что когда он чуть не умер у меня на глазах от кашля, мне показалось неуместным производить инвентаризацию его имущества. Люди бы сказали, что это как-то бесчувственно
— Ты чего?
— Молюсь, мужик. Молюсь я Господу Ииусу Христу и небесам небесным, чтоб Надин завязала со своим монашеством, чтобы я тогда смог выразить свою любовь к ней физически, прекрасным союзом наших гениталий. Аминь.
— А господь вообще принимает такие заявки?
— Он Ною отгрохал здоровенный ковчег, а старине Руди не может монашку устроить?
Так, Алексу — его **й, мамке — её лялька. А где моя распрекрасная монашка? Где, мать её, справедливость?
Я вас облапошил своими навыками адской хитрожопости. И всё это время на уши вешал «вермишель».
— Есть для меня какой-нибудь отеческий совет?
— Не болей раком.
- 1
- 2