— Обязательно было допросы в такую рань устраивать?
— Уже пол-второго.
— А я раньше 16 утра не просыпаюсь.
Садись, подвезу.
— Я далеко не идеальна. У меня и срывы бывают. Я иногда и накричу на вас.
— Но ведь не без повода!
— А бывает и без!
— Подождите, а когда такое было?
— Ну как когда? Вы меня тут отчитали как школьника за то, что у меня якобы в подсобке мёртвой псиной воняет.
— Дядя Борь, ну воняло же!
— Чем пахнет в моём кабинете, это моё личное дело.
— Простите, но ваш кабинет в нашем офисе!
— Всё! Пиши пропало.
— Что писать? Где писать?
— На моём надгробии. Валентина беременна. В моём возрасте... Попал я.
— Молодец! Наконец-то попал! Я на твоём месте радовался бы! Хотя, хорошо, что я не на твоём месте.
— Смотри, какое чудо! Такие ручки пухленькие!
— После этого чуда, конечно, ремонт надо делать!
Как говорил великий Лао-цзы: «Лучше пожертвовать почками, чтобы завладеть остальными продуктами».
Когда вы быстро говорите по-русски, мне кажется, что медведи читают рэп.
— Ты видела!? Он же псих!
— Может мы чего-то не поняли?! Может он по блютусу говорил?!
— АГА, и орешками по вай-фаю угощал!
— Прости, запах ацетальдегида.
— Как перегар не назови, он от этого приятнее не станет.
— Я решил стать вегетарианцем. Ну точнее, мы решили. С Петром Алексеевичем.
— То есть когда я хотела, чтобы вместе стали вегетарианцами, ты сказал, что не хочешь превратиться в бледного дрыща, которому пара фетра может позвоночник сломать. Так?
— Нет, просто Пётр Алексеевич так интересно об этом рассказывал... Ты, допустим, знала, что в мясе убитого животного есть вредные гормоны? Животное выделяет их от страха, когда его ведут на убой.
— Знала, я из-за этого из дома ушла, Костя! Я тебе про это сто раз рассказывала!
— Просто ты иногда так тихо говоришь, что тебя не слышит никто.