Майкл убежден в невиновности брата, осужденного на казнь, и решает сам восстановить справедливость. Он намеренно совершает преступление, за которое попадает в ту самую тюрьму, где сидит брат. Ту самую, которую Майкл хорошо знает, потому что сам же ее и создавал, как инженер-строитель… План спасения гениально прост…
Мы ведь почти всю жизнь не можем произнести самые нужные слова. Говорим иносказательно, записками, оригами. И вот я просто и ясно говорю: я люблю вас обоих, очень люблю, и обещайте, что будете говорить моему сыну, как вы любите его, каждый день, и пусть знает, какое счастье быть свободными, это правда!
Объясняю предельно ясно и отчетливо, поскольку мы с тобой тут упёрлись в эволюционную разницу.
(Я выражусь очень просто, учитывая эволюционную разницу в нашем развитии.)
Когда мы теряем самих себя — мы теряем все...
Я встану на колени только перед Господом Богом! Я не наблюдаю его среди вас...
Если нам суждено упасть и разбиться, то хоть покувыркаемся в процессе!
Хочу сказать, я буду полноценным отцом. Ну, если там надо будет покормить ребенка посреди ночи, я обязательно согрею кровать к твоему возвращению.
Не люблю привязываться к вещам, зная, что они не последние.
(Не люблю привязываться к вещам, зная, что они завянут.)
— Пол, где Сара?
— Она... Я...
— Пол, мне нужен нормальный ответ, а не цитата из пособия «Как прикрыть свою задницу для чайников».
— Тяжёлый рюкзак! Что у вас там?
— Примерно 30 кг «не ваших» дел...
Меня не пугают никакие действия, куда страшнее бездействие.
— Ты что, съел карту?!
— Извини, у меня не хватило времени вытатуировать ее на своем теле!