— Оливер, что мы здесь делаем? Весь город рушится.
— Знаю. Ты должна остаться здесь.
— Что? Почему? Ты не можешь просить меня...
— Я не прошу. Когда все кончится я за тобой приду.
— Нет!
— Фелисити!
— Нет, пока не скажешь почему!
— Мне нужно, чтоб ты была в безопасности.
— Я не хочу быть в безопасности, я хочу быть с тобой, рисковать со всеми остальными.
— Я не могу этого допустить.
— Оливер, ты несешь ерунду.
— Слейд схватил Лорэл, желая убить женщину, которую я люблю.
— Знаю и что?
— Он схватил не ту женщину.
— Ой...
— Я люблю тебя.
Мир больше не такой, каким был, он развалился давно, но такое ощущение, что ты один этого не заметил, и это тебя злит, и ты боишься, что эта злость сожжет тебя изнутри, если ты проживешь в таком мире хоть еще одну секунду, зная, что ты мог сделать что-то чтоб исправить ситуацию...
— Хватит с меня шрамов. Кстати, от миномёта?
— Да, провинция Пактика, Афганистан. Ты догадливая.
— Разбираюсь в ранах. Граната, Алжир.
— Меня гранатой не задевало.
— Столько шрамов и ни одной гранаты?!
— Стрела... нож... нож... куча пуль, но гранат не было.
— А у меня, кстати, новая пуля, девять миллиметров вот тут.
— У меня больше мечи и копья.
— У меня есть шрам. Он прямо во рту, мне удалили зубы мудрости еще в шестнадцать. Три шва, зубы росли просто ужасно.
— Ты взломала систему тюрьмы?
— Осуждаешь?
— Горжусь!
Мы летели в таком старом самолете, что выпрыгнув из него, я почувствовала себя в безопасности.
— Что плохого могло бы случиться, если бы я сказал ей правду?
— Ну, я сказала парню правду и его шарахнуло молнией… Статистически это не должно повториться.
— Хелена Бартинелли, дочь босса мафии, Франка Бартинелли.
— Или, как зову ее я, бешеная бывшая Оливера, помешанная на месте отцу.
— Бывшая?
— Это все, что ты услышала?
Где ты? Ты дома? Ты в безопасности? В месте, которое кажется тебе безопасным… В здании без окон, чтобы никто не нашел тебя? Или может под землей? Ты думаешь, что никто не может добраться до тебя? Думаешь, никто не тронет тебя в стенах твоего убежища? Но я могу.
Трус умирает задолго до смерти.
С семьей тяжело. Иногда тяжелее, чем с кем бы то ни было. Любить кого-то и позволять любить себя в ответ.
В этом-то и суть чести, Джон. Её нельзя включить и выключить.