— Меня часто обвиняют в том, за что я не несу ответственности. Некоторые склонны злословить, даже не представляя себе истинного положения дел.
Боже, мы с тобой в последнее время мало общались, я все время был чем-то занят. Если бы я желал прощения, я бы попросил. Но за все, что я сделал и за то, что собираюсь сделать, прощения быть не может. И все же я не считаю себя злым человеком... Я знаю себя таким, как я есть. И я отдаю свою душу Твоему всепрощению, полностью осознавая, что я не заслужил твоих любящих объятий.
— В эти последние дни я много думал о потерях. Какую потерю вы считаете самой невосполнимой для человека?
— Достоинство.
— Нет, своими деяниями он может восстановить достоинство.
— Тогда его честь.
— Нет, так как честь тоже можно восстановить, даже если человек совершил какой-то ужасный проступок.
— Тогда не могу знать.
— Время. Из всех потерь время — самое невосполнимое. Его не повернуть вспять.
— Мы мечтали о несбыточном.
— Возможно. Но я не откажусь от мечты, даже если придется мечтать в одиночку.
Те дни кровавые меня сломили
И страсть мою, и юность погубили.
Тогда вы многих увели с собой в могилу
И плачу я теперь о всех о вас,
Что вы мертвы и нет пути назад.
Себе вы взяли то, что не по силам
И оттого теперь стенаем мы.
Гнилые ветви на верхушке были,
С высокой кроны вниз
Упали вы.
Те дни кровавые меня сломили
И страстью мою, и юность погубили.
Слепая жажда мелочной души,
Спешившей вверх -
Себя на смерть расшибла.
И гром гремит над троном...
Когда мы сравниваем жизнь человека на земле с той, о которой мы ничего не знаем, она представляется мне стремительным полетом воробья через пиршественный зал в зимний день. После нескольких мгновений тепла он исчезает из виду в том зимнем мире, из которого и прилетел. Так и человек — он задерживается немного на земле, но о том, что было прежде его жизни и что будет после, мы не знаем ничего...
Зло обернется против того, кто замыслил зло.
Иметь все куда сложнее, чем не иметь ничего. Не будь я рожден королем, я бы ни в коем случае не пожелал бы им стать.
— Я еще кое-что придумал для дворца. Там будут прекрасные сады, рощи, лощины, дорожки, там будет роща Дианы и фонтан с ее скульптурой, и повсюду статуи, фонтаны, струящаяся вода, а еще мраморные птицы и вода бьет у них из клювов. Что скажешь, шут?
— Мне нравится абсолютно все. Вот только рощи... рощи мне не нравятся. И еще фонтаны, дорожки и мраморные птицы. А все остальное мне нравится.
— Ты не понимаешь, дворцу французского короля в Шамбо весь мир завидует. Нонсач будет в сотню, в тысячу раз лучше.
— А потом, со временем, как все в этом мире, он исчезнет — как руины Древнего Рима, как Колосc Родосский — все в мире обращается в прах. Даже великие дворцы великих дураков. И потому, очень скоро ваш дворец снова будет воображаемым, потому что его не станет. Не будет ничего — пустота, зеленый холм в зеленой тени.
— И, однако, люди поймут, что когда-то здесь стоял великий дворец — самый прекрасный на свете, не сравнимый ни с чем. И его построил король Генрих, и значит, все это не исчезнет.