— Ты когда-нибудь слышал термин «регрессия к среднему значению»?
— Нет.
— Это технический способ сказать «всё возвращается на круги своя».
— То есть всегда становится лучше?
— Скорее... не может всегда быть плохо.
— И не важно, сколько плохого произошло?
— Или... хорошего.
— Всегда должно быть равновесие...
— ... Регрессия к среднему значению.
Людей можно спасать от смерти, но нельзя спасти от жизни.
— На днях я спросил своего отца о его школьных друзьях. Угадай, со сколькими он до сих пор общается? Ни с кем! Абсолютно ни с кем! А ведь они были лучшими друзьями, просто взяли и перестали общаться... Ну и тогда я, как всегда, начал обдумывать...
— И накручивать себя...
— ... да, и я подумал, а что если... что если Скотт — мой лучший друг только сейчас, а не будет таким всю мою жизнь.
— Но ведь так бывает, не думаешь?
— Да, но потому что мы позволяем! Я к тому, что раз мы выпускаемся, так что теперь, наши пути должны разойтись? Раз я уже нашел лучших людей в моей жизни, почему бы мне не попытаться остаться с ними?
Мы здесь, чтобы спасти жизнь, а не оборвать.
– Стайлз, я не смогу тебя защитить, если не буду знать правду. Ты правда считал, что мне не стоит рассказывать?
– Я никому не мог рассказать.
– Ты думаешь, я бы не поверил, что это была самооборона?
– А если не была? А если я скажу, что хотел его смерти?
– Я бы поверил. А ещё я знаю, что хотеть кого-то убить, и убить – это совсем не одно и то же.
– А что, если судья так не думает?
– Тогда к чёрту судью! Стайлз, это была самооборона! И я бы, уничтожил любое доказательство, опровергающее это! Я бы спалил полицейский участок до тла!
– А как же соблюдение закона? А как же Кира?
– С Кирой я допустил ошибку. Похоже, я начинаю с большим пониманием относиться к происходящему.
– И что? Всё вот так и закончится?
– Не для тебя. Проблема в том, как ты будешь нести это бремя. Такого рода вещи – не редкость в правоохранительных органах. Роковые ошибки... напарник, который умирает... или становится парализованным... Стайлз, это всегда будет с тобой, ты часто будешь чувствовать себя как-то не так, пока не перевернёшь чашу весов.
– Это как же?
– Когда вместо того, чтобы забрать жизнь, тебе удаётся её спасти. И такое может помочь, возможно, всего на мгновение, но настоящая борьба сейчас происходит между твоей головой, и твоим сердцем. Головой... Головой ты понимаешь, что только совершив преступление, ты смог выжить. А вот сердцем... Ты думаешь, что это было убийство. Поэтому, я предлагаю тебе слушать своё сердце, чтобы понять голову.
– Для меня это больше, чем просто чувство вины. Такое чувство, как будто я что-то потерял... И это уже не вернуть...
– Так и есть... Но не совсем... Хоть немного, но ты вернёшь себя, если простишь себя. Если тебе удастся это сделать, то возможно, ты научишься прощать и остальных. Возможно, кто-то в этом очень нуждается.
– Кто-то как Скотт...
— Меня напрягают те слова Дитона. Когда-нибудь слышал о регрессии к среднему значению?
— Нет. Кажется, нет.
— Под этим он имел в виду, что жизнь никогда не бывает только плохой или только хорошей. В конечном счёте всё возвращается к среднему значению. А теперь вспомни последние месяцы. Всё ведь было хорошо, да? Но не потрясающе.
— Да... Но за эти полгода нас никто не пытался убить.
— Точно. Мы уже давно болтаемся где-то посередине, а это значит, что в какой-то момент весы должны качнуться в ту или иную сторону: всё снова станет или очень хорошо...
— Или плохо...
Хоть немного, но ты вернёшь себя, если простишь себя. Если тебе удастся это сделать, то возможно, ты научишься прощать и остальных. Возможно, кто-то в этом очень нуждается.
Когда тонешь, ты стараешься не вдохнуть воду до тех пор, пока не начнешь терять сознание. Это называется «добровольное апноэ». Неважно, насколько ты сумасшедший, инстинкт, не позволяющий воде попасть внутрь, так силен, что ты борешься, пока мозги не закипят от удушья. Тогда, когда ты наконец вдохнешь, боль прекратится. Больше не будет страшно. Это один из видов умиротворения...
Я знаю, что что-то грядёт, но мои мысли об одном: справлюсь ли я? Ведь я еле могу дышать.