Заточенные кепки / Острые козырьки (Peaky Blinders) – цитаты из сериала [3 сезон]

Не надо мне, чтобы он меня «сберег» ради сраного мирного договора. Я хочу, чтобы он признал, что его гнев не, ***ь, обоснован! Я хочу, чтобы он признал, что тот, кто с мечом приходит, тот от меча и гибнет, мать его, Томми! Так что, они забрали твоего мальчонку? У них твой мальчик? И за какие, ***ь, рамки тогда я вышел?! Сколько отцов, да? Сколько сыновей, да, ты порезал, порешал, сгубил? Под нож пустил... и невинных и виновных. Послан их на *** прямо в ад, да?! Как меня! Ты ***ь, стоишь тут... Ты судишь меня? Стоишь и разглагольствуешь тут о рамках? Если сейчас спустишь крючок, то мотивы для этого у тебя будут достойные, мать твою. Как у достойного человека, а не у какого-то гражданского, у которого и понятия нет о порочности нашего мира, приятель.

— А вы не знали? У русских нет морали.
— И совести.
— И выбора.

Пейте своё вино и улыбайтесь. Я так делаю.

Если ты спустишь этот курок, верно, ты спустишь его по какой-то чертовски уважительной причине. Как честный человек, а не как какой-то чертов гражданский, который не понимает злого пути нашего мира, приятель.

Я хочу, чтобы он признал, что тот, кто сражается мечом, от него же, черт возьми, и умирает!

— В Лондоне болтают, будто ты ходишь по ночным улицам Бирмингема голым, разбрасываешь деньги и говоришь с мертвецами. А еще, что ты обнаглел настолько, что считаешь возможным вызывать евреев в домик сельской местности, где ты живешь, и указывать им какие цены ставить.
— Ну ты же пришел.
— А может, я просто проходил мимо?

Твоя домработница сказала, что ты страдаешь от такого количества старых ран прежней активной жизни, что твоя голова похожа на разбитую вазу, на которую села задницей лошадь.

— Оно великолепно. Сшито в Париже.
— Украдено в Бирмингеме. Моя мать украла его из дома, который убирала в 1901-м.
— Нет, оно ваше. Я рисовал многих женщин, и поверьте, многие из них были гораздо дешевле, чем их платья.

— Скрыв имя, которое, наверняка, тебе известно, ты подтвердил, что пошел на сделку с этими людьми. Это ты рассказал им про туннель, ты рассказал им про сделку с Советами. И второе, тот, о ком ты умолчал — мой враг, иначе ты бы не покрывал его. <...> Ты перешел черту, Алфи. Мой сын у них в заложниках!
— И какую же черту я, по-твоему, пересек? Сколько отцов, сколько сыновей ты порезал, убил, порешил как скот! Виновных и невинных! Ты отправил их прямо в ад! А теперь ты стоишь здесь и осуждаешь меня? Стоишь здесь и говоришь, что я пересек какую-то черту! Если хочешь выстрелить в меня, найди для этого какую-то достойную причину.
— Хорошо сказано, Алфи, очень хорошо.
— Томми, я не знал, что они заберут твоего мальчика...
— Да, я это понял.