Потрясающе. Прежде я возглавлял армию, а теперь командую из неряхи-обивателя и говорящего пса.
— Дети 18-19 лет не осознают собственную смертность.
— Или чужую. Поэтому из них получаются хорошие солдаты.
Если бы армия решила, что мне нужна жена, мне бы изготовили её по спецзаказу.
Ограниченный человек, облеченный властью, всегда невыносим, а в армии особенно.
Это не швабра, это твое ружье. А гвардеец без ружья — все одно, что верблюд без горба. Знаешь такую поговорку шотландскую народную?
— Почему люди убивают себя, Отец?
— Почему люди убивают себя? Вопрос не в бровь, а в глаз. Думаю, причины бывают разными. А ты как думаешь?
— Не знаю. Пьянство. Депрессия. Может, отсутствие секса.
— Ты — презентабельный молодой человек. Не думаю, что у тебя с этим проблемы.
— У меня язык плохо подвешен. Не умею болтать. Да просто скучно, ничего больше. То ли с собой покончить, то ли в армию пойти...
Если полководец разговаривает с солдатами ласково и учтиво, значит, он потерял свое войско.
Осенью семидесятого врачебная комиссия при военкомате поставила мне страшный, а главное, неожиданный диагноз — годен к строевой. Как всякое разумное существо, я понимал, что армия есть важнейший государственный инструмент, но не понимал при этом другого — при чем здесь я?
Кто в армии служил, тот в цирке не смеется.
А ещё...
— Только не Колон, — повторил он. — Он уже не молод. Большую часть времени проводит в штаб-квартире, занимается всякой бумажной работой. Кроме того, у него и так полон рот...
— Должен заметить, — перебив его, хмыкнул патриций, — судя по фигуре сержанта, рот у него всегда полон.
— Я хотел сказать, у него полон рот хлопот. Новобранцы.