Давид держал руку на животе своей девушки, преисполненный любви к человеку, которого он никогда не видел, чувствуя, что его жизнь переходит во власть несуществующей любви. Его мама часто повторяла, что каждый ребенок — это трансплантация сердца. Теперь он понял, что она имела в виду.
— Здравствуйте.
— Мне что-то нехорошо в последнее время — голова болит и вчера в машине укачало. У вас есть что-нибудь?
— Есть... Вот пожалуйста — от укачивания в самолете, на пароходе, в гамаке... и на лыжах.
— Это что? Тест для определения беременности? Нет, но я...
— Берите, берите. Тошнота, может, конечно, не пройдёт, а вот голова точно болеть перестанет. Хотя бы по этому поводу.
— Вам страшно от одной мысли, что он может появиться на свет. Вы боялись рожать самостоятельно. Наврали мужу про анализы. Уговорили на суррогатную маму, но только это не решило проблему, а всё дело в том, и вы это пока не осознаёте. Вы боитесь не беременности, вы боитесь самого факта появления ребенка. И если этим не заняться, вы реально доведете её до аборта или выкидыша.
— Я ничего такого не хотела.
— Сознательно, нет. Мы вообще редко отдаем себе отчет для чего совершаем те или иные поступки.
— Во всём только я по-вашему виновата?
— Так тоже не бывает. Люди поколениями выносят друг-другу мозг из-за травм, полученных по наследству. Боязнь появления ребенка не возникает сама по себе. Это... Результат вашего опыта. Травмирующего события. или установки полученной в детстве.
Я думаю, что на преодоление трудностей у женщины, как говорят спортсмены, «дыхалка» лучше, понимаете? Длиннее дыхание… Женщина природой приучена к долгому свершению самого великого дела – вынашиванию ребенка. Не говоря уже о кромешном ужасе родового горнила.
Пояснение к цитате:
На вопрос о том, согласна ли она с тем утверждением, что женщины лучше адаптируются к новым обстоятельствам.
— Всё! Пиши пропало.
— Что писать? Где писать?
— На моём надгробии. Валентина беременна. В моём возрасте... Попал я.
— Молодец! Наконец-то попал! Я на твоём месте радовался бы! Хотя, хорошо, что я не на твоём месте.
— Наташа, мы гос учреждение, мы — часть системы!
— Если эта система отказывает женщине в праве родить ребёнка, попрощаться с ним и похоронить его, значит это очень плохая система!
Вообще вот эта связка: беременная и плод — самый живучий симбиоз во вселенной.
— А я люблю когда моя беременная.
— Да? Что, часто бывает?
— Пятый раз уже.
— Ого!
— В хорошей семье должно быть много детей.
Росс тоже решил поехать, но ничто не смогло убедить Демельзу составить ему компанию.
— Ты знаешь, как я противна себе, когда выгляжу как сэр Джон Тревонанс. Это единственное, что я ненавижу в материнстве. Скоро всё закончится. Потерпи.
— Я вполне могу дать обет воздержания, как только подумаю, сколько хлопот и затруднений тебе доставляет удовлетворение моих потребностей.
— Не давай клятву, которую я уговорю тебя нарушить. Воздержание пока не по мне.
— Отличное имя, правда? — ответил Росс. — Воздержание. Воздержание Полдарк. Это мальчик или девочка?
— Не думаешь, что Индульгенция подойдет больше?
— Или Несдержанность, — откликнулся Росс.
— А это уже слишком похоже на правду!
— А ты как? Ты ведь будешь уже на восьмом месяце к тому времени?
— Немного меньше, как полагает твой муж.
— Значит это будет рождественский подарок!
— Украшу все омелой, — пошутил Росс.
— Старушка Мэгги Доус всегда настаивала на рябине, — сказала Демельза. — Вообще-то будет жутко неловко, если на свадьбе Клоуэнс меня спутают с невестой.
Все расхохотались.
— Это укоренившийся обычай в Корнуолле, — сказал Дуайт.
Пояснение к цитате:
Дуайт — врач и муж Кэролайн.
Клоуэнс — дочь Росса и Демельзы.
Я главного не понял. Она тоже приняла решение — не быть беременной и не рожать. Я намного позже понял, через много лет. Это был не аборт, а самоубийство. Потому и подпольный.
Пояснение к цитате:
Из рассказа Татьяны Дагович «Регенерация солнца»
А ещё...
Андрей был с ней ласковым, называл кровиночкой, они на первых порах и не думали о ребятишках, просто жили друг возле друга, наслаждаясь своей близостью, и только. Ребенок мог бы этому счастью даже помешать. Но затем как-то исподволь, исподтишка, оттого лишь, что появилась опасность нарушения извечного порядка семейной маеты, возникла откуда-то тревога то, чего вначале избегали и боялись, теперь начали караулить — будет или не будет? Шли месяцы, ничего не менялось, и тогда ожидание переросло в нетерпение, потом — в страх.