Аритмичная версия (обработка Radio Tapok)
Что толку от бунтовщиков, если они бегают от сражений.
Нацисты намеренно морят людей голодом, чтобы их убивать и лишать сил, дабы не допустить бунта.
В растущей тьме принёс я клятву бунтаря,
Ведь мне никто не в силах будет помешать...
Когда управляешь группой при помощи страх, её рядовые члены теряют доверие друг другу. Чем сильнее страх, тем меньше доверия. Гнев и обида на тирана обращается против тех, кто должен быть союзниками, благодаря чему искра бунта не может разгореться. Каждый просто хочет сохранить свою безопасность, их единственная цель — избежать наказания, и они начинают следить друг за другом.
– Матушка, а если они убьют Тираксеса? – спросил принц.
В это королева не верила:
– Кто, эти подонки? Это же пьянь, дурачьё и трущобные крысы! Раз отведают драконьего пламени и сбегут.
Отозвался шут Грибок, заявив:
– Может, и пьянь, но упившиеся люди не знают страха. Дурачьё, о да, но и дурак может убить короля! Крысы, что тоже верно, но тысяча крыс и медведя повалит – я сам такое видал на Блошином Конце…
он вдруг вернулся к столу, поднял вазу, которая оказалась очень тяжелой, и бросил ее на паркет: это пришло ему в голову внезапно, и сразу же после этого он почувствовал себя легким, как паутинка. Он восхищенно смотрел на черепки фарфора: что-то только что случилось с этой трехтысячелетней вазой среди пятидесятилетних стен, под вечным светом лета, что-то очень дерзкое, походившее на рассвет. Он подумал: «Это сделал я!» – и почувствовал себя гордым, свободным от мира, без привязанностей, без семьи, без корней, махоньким упрямым ростком, прободавшим земную твердь.
Со всех ближайших улиц люди стекались группами, образуя единый поток. Кто-то нес плакаты с портретами Островского, кто-то размахивал флагами радикальных организаций, иные стояли по углам, переминаясь с ноги на ногу, держа в руках ватманы с нарисованными от руки ярко-красными слоганами. Девушку не покидало ощущение искусственности происходящего. Все выглядело как тщательно спланированная постановка. Видели. Знаем. В Киеве, в Минске, в Москве. Одни и те же кадры. Постепенно толпа становилась все гуще, насыщеннее, закипала, как кастрюля традиционного славянского борща, в котором по классическому рецепту идеально сочетались и свежее мясо, и темно-алая свекла, и озорная морковка, и, конечно же, хрустящая капуста.
Однажды я простил и дал предупреждение. Я никогда не прощу снова даже простого неповиновения. Никогда снова.
О мятежниках и бунтовщиках.
Стабильность королевства – это не более чем тонкая корка льда над бурными потоками бунтов.
Я здесь, потому что не могу спокойно смотреть, как люди Ульфрика раздирают страну на части.
Возле города Пекина, ходят-бродят хунвэйбины,
И старинные картины ищут-рыщут хунвэйбины, -
И не то чтоб хунвэйбины, любят статуи, картины :
Вместо статуй будут урны «Революции культурной».
И ведь, главное, знаю отлично я,
Как они произносятся, -
Но чтой-то весьма неприличное
На язык ко мне просится :
Хун-вэй-бины...
Вот немного посидели, а теперь похулиганим -
Что-то тихо в самом деле, — думал Мао с Ляо Бянем, -
Чем еще уконтрапупишь мировую атмосферу :
Вот еще покажем крупный кукиш СэШэА и эСеСеРу!
Бунт, девочка, это страх
в позвоночнике.
Смелые строят
мир,
строить – не бунтовать.