Пища должна быть простой. Спать хорошо семь-восемь часов, если столько хочется, спать при открытых окнах. Вставать рано, работать сурово, очень сурово. Это не повредит никому, потому что это создаст бодрость духа, а дух в свою очередь, позаботится об участи тела. Не сидеть допоздна. В конце концов, что такого уж ценного в светской жизни, чтобы вы пренебрегли подушкой для того, чтобы бодрствовать до раннего утра!
— О-о. А как ты думаешь, в этом лесу есть что-нибудь съедобное?
— Да, – горько отозвался волшебник, — мы.
Одиночество и гамбургеры — это адская смесь!
― И это всё потому, что у кого-то слишком узкие двери.
― Нет. Всё потому, что кто-то слишком много ест!
Ты что, с ума сошёл? Дорогой друг издалека прилетает на минуточку — а у вас нет торта!
— Джо, ты не будешь есть?!
— Я слишком подавлен. Через пять минут буду.
Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.
Помнишь, я говорил, что съем тебя последним?... Я соврал.
— Хочешь позавтракать?
— Позавтракать? Уже 10 вечера.
— Ну и что? Блинчики можно печь в любое время суток.
— Мерлин, где ты был?! Я звал тебя!
— Собирал провизию. 25 штук соленой трески, 15 вяленых каплунов и один копченый кабан.
— Зачем все это?
— Мы готовимся к осаде.
— Но не к банкету же!
— А Вы знаете, какой Вы, когда голодный?
Давайте сперва перекусим, а дружелюбие проявите потом.
Питаться в одиночку так же противоестественно, как срать вдвоем!
(Раневская с завистью говорила Евгению Гавриловичу, жившему в свои последние годы в Доме ветеранов кино:
«Вам хорошо: пришел в столовую — кругом народ, сиди и ешь в удовольствие! А я все одна за стол сажусь… Кушать одной, голубчик, так же противоестественно, как срать вдвоем!»)
Дружба не измеряется числом совместных обедов... Хотя обеды дружбе, безусловно, не вредят, кто бы спорил.
А ещё...
Кофе Шэма Харги по вкусу напоминал расплавленный свинец, но обладал одним преимуществом: вы испытывали ни с чем не сравнимое чувство облегчения, когда наконец выпивали чашку до дна.