Люди, имеющие служебное, деловое отношение к чужому страданию, например судьи, полицейские, врачи, с течением времени, в силу привычки, закаляются до такой степени, что хотели бы, да не могут относиться к своим клиентам иначе, как формально; с этой стороны они ничем не отличаются от мужика, который на задворках режет баранов и телят и не замечает крови.
Педантизм и ханжество — это такие жернова, которые способны утопить любую книгу, несущую в себе хотя бы малую толику их мертвого веса.
Наглухо застёгнутые воротнички были их единственными спасителями.
— Что это?
— «П. К. Ш. не несёт ответственности за любые увечья или порчу иммущества во время работы с продукцией П. К. Ш... Хотя это и не обязательно, семейство Шни настоятельно рекомендует клиентам прочесть и ознакомиться с этим руководством по применению и использованию Праха на открытой местности».
— Эм..
— Всё ещё хочешь загладить свою вину?
— Да!
— Тогда вызубри всё это наизусть и больше никогда не разговаривай со мной.
— Представляешь, Цубаки — я даже и не знала, что тебя перевели в 0-ой отдел.
— Ноэль... Причина, по которой я присоединилась к «Крыльям правосудия», была в Кагоцучи.
— Я знаю. Ты здесь, потому что тебе приказали убить меня и майора Кисараги.
— ...
— Но почему так? Ладно, если только меня за неподчинение приказу.
— Такова воля императора. И ты знаешь, что это для меня значит.
— Но так нельзя! Это несправедливо, что из-за моих действий должен быть наказан ещё и он!
— Прошу тебя, Ноэль — перестань. Просто сдайся. Давай вместе вернёмся в генштаб. Может быть, ещё не поздно — и император помилует тебя.
— Прости, Цубаки. Я не могу бросить всё прямо сейчас. Не знаю, как это объяснить, но в Кагоцучи творится нечто очень странное...
— Ты о недавнем землетрясении? Или же о нападении Мрачного Жнеца?
— Да. По-моему, всё это взаимосвязано... со мной и моей потерянной памятью.
— Ты ведь уже виделась с Джином?
— Нет. Я уверена, майор отправился вслед за ним.
— За Мрачным Жнецом? Это правда, что ты с ним контактировала?
— Да.
— Зачем! Он же преступник, пошедший против императора!
— Знаю, Цубаки. Его действия направлены против N. O. L... Но ведь у него же должны быть на то причины! Он ведь не плохой человек, а во N. O. L. в последнее время...
— Ноэль, ты хоть понимаешь, что говоришь?! Ты покрываешь мятежника! А это, считай — уже измена!
— Нет! Всё не так!..
— Понятно... Лейтенант Ноэль Вермилион! Приказываю вам вернуться в генштаб. В случае неподчинения, как уполномоченный представитель императора и вершитель его воли, я лишу вас звания и должности, объявлю предателем и приговорю к пожизненному изгнанию из N. O. L.!
— Цубаки, умоляю тебя — мне нужно совсем немного времени...
— Ноэль... Похоже, что придётся силой заставить тебя подчиниться... Лейтенант Ноэль Вермилион, твоё наказание за неподчинение — смерть!
— Лейтенант Макото Наная, благодарю за службу. Было очень мило с вашей стороны — привести Ноэль Вермилион с собой. Вольно, можете идти.
— Не припоминаю, чтобы получала приказы подобного рода.
— Ах вот как? А я-то думал, что вы прилежно соблюдаете устав... Мда, весь этот сдвиг континуума был осуществлён только ради лейтенанта Вермилион.
— Ради... меня?!
— Именно! Признаться честно — было непросто подготовить сцену для этого. И потому не хотелось бы, чтобы актёры второго плана задерживались на ней дольше положенного. Как, например, старший лейтенант Яёй.
— Цубаки!... Что ты с ней сделал?
— Ой, вот только не надо на меня так смотреть! Как бы то ни было, я всё ещё старше по званию.
— «Старше по званию», да? Не смеши меня.
— А, ясненько! Кажется, ты обращалась к нашему общему знакомому из 7-го Сектора по имени [Тейгер]. Неужто твои отношения с этой шарагой — нечто больше, чем невинные шалости? Выходит, одна из моих подчинённых — предательница. Какая досада!