Нет, забивание своей головы Апокалипсисом, что наступит 21 декабря, оно ладно: игры с датами конца света любимая фишка человечества. А вот запасаться свечками, водой и банками с тушёнкой, не выходить на работу и прятаться за городом в преддверии ядерной катастрофы – это, конечно, попросту гениально. Если вдруг к ним на дачу прилетит баллистическая ракета из США – она ж, ясное дело, в тушёнке застрянет.
Вы сделаете это, потому что так надо. Именно вы, потому что никто другой не сможет. Если нет — миллионы умрут. Может ли быть более веской причина? Вот чем всегда отличались наши люди — тысячи лет самопожертвования в наших венах. И каждое поколение ждет свое испытание. Я плююсь на людей, которые это допустили и проклинаю цену, которую нужно заплатить.
Пояснение к цитате:
Отправляя инженеров в подвал с зараженной водой.
Газеты о вас напишут, господин Исмей.
Пояснение к цитате:
Слова, сказанные после катастрофы. Брюс Исмей, желая поразить прессу, приказал увеличить скорость «Титаника», чтобы обогнать график.
Мистер Эндрюс... Я видела айсберг и вижу лёд в ваших глазах. Пожалуйста, скажите мне правду.
Полторы тысячи человек оказались в воде, когда «Титаник» пошел ко дну. Неподалеку плавали двадцать шлюпок и лишь одна вернулась... Лишь одна... Спасли шесть человек, включая меня. Шесть... Из полторы тысячи...
Страшно видеть, что даже катастрофа не избавляет нас от наших слабостей.
Она больше никогда не слышала имени Пьера — он оставался в ее сердце ядовитым цветком, но понемногу увядал. Затем появился Жюль, и с этого цветка облетели последние лепестки. Так продолжалось до того дня, пока чудовищная катастрофа не уничтожила все в одночасье...
... Самые катастрофические неприятности случаются как раз тогда, когда их меньше всего ждёшь, и особенно если вдруг про них забудешь, увлёкшись чем-нибудь интересным и замечательным.
Люблю смотреть на надвигающиеся катастрофы.
— Рэй, у всех авиакомпаний бывают крушения самолетов в то или другое время. Но это не значит, что мы не должны больше летать.
— «Кэнтас». У «Кэнтас» не было крушений.
— «Кэнтас»?
— Не было крушений.
— О, это должно успокоить меня, потому что «Кэнтас» не летают в Лос-Анджелес из Цинциннати! Они летают из Мельбурна! Нам что, по-твоему, надо лететь в Мельбурн, чтобы там сесть на самолет до Цинциннати?!
До посещения Припяти я не понимал, что людей приманивает в этом городе, но, оказавшись в этом месте, царящая там атмосфера пронзила меня насквозь. Ты начисто теряешь умение разговаривать, попадая туда в первые секунды. Это ни с чем не сопоставимое чувство, граничащее с удивлением и радостью от увиденного и состраданием к людям. Происходит моментальное переосмысление ценностей, ты осознаешь, что окружающий наш мир, это лишь предметы и вещи, и больше ничего. Ты проходишь сквозь туннель листьев и в его глубине замечаешь десятиэтажный дом, рядом с ним еще один дом и еще один, целая улица этих домов. Это был обыкновенный советский район, это была обыкновенная советская улица, где ездили автомобили, работали магазины, люди спешили на работу и теперь здесь пусто. Проникаясь этими мыслями, твое тело вмиг обсыпается мурашками, словно сыпью. Перед твоими глазами стоят семьи на автобусной остановке, ты видишь густой трафик, ты видишь открытые форточки квартир, но этого больше не существует. Буквально за одно мгновенье все это перестало существовать.
Кто-то хочет быть первым классом, а кто-то хочет быть бизнес-классом. Но когда самолет падает, погибают все.
А ещё...
Знаешь, я никогда не могла понять людей, спасшихся после катастрофы. Бог простер свою длань и защитил нас, говорят они. А над всеми остальными? Это просто верх самодовольства — думать так. Получается, что спасшиеся чем-то лучше тех, которые погибли! Лучше я помолюсь за упокой душ тех, кто остался там...