Слушайте мою клятву и будьте свидетелями моего обета... Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я — меч во тьме; я — Дозорный на Стене; я — щит, охраняющий царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору в эту ночь и все грядущие...
Детей обманывают конфетами, взрослых — клятвами.
Ты же давал клятву быть крутым. По крайне мере я такую давал, пока все давали клятву Гиппократа.
Я не могу заставить тебя поклясться на Библии, так как у тебя кожа на руке облезет.
— Вы не рыцарь! Вы нарушили все свои клятвы.
— Клятв так много. Только и делаешь, что клянёшься. Защищай короля, слушайся короля, слушайся отца, защищай невинных, охраняй слабых. А если твой отец презирает короля? А если король убивает невинных? Слишком много обязательств. Что ни делай, какую-нибудь клятву да нарушишь.
Клятвы, данные в бурю, забываются в тихую погоду.
— Ты поклялся? Кому же?
— Никому... Я поклялся... Своей душе!
И что это за прикол такой — клясться Богом? Почему, если ты Богом клянёшься, это значит, что ты говоришь правду? На меня не действует! Если бы меня спросили: «Клянётесь ли вы говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды, перед Богом?» — я бы сказал: «Да! Я расскажу вам столько же правды, сколько её в этой вашей **аной Библии, и как оно вам понравится?»
— Вы правда врач?
— Клянусь стетоскопом.
— Подними руку и скажи: «Клянусь».
— Зачем?
— Клянись, что когда я умру, ты развеешь мой прах на Марсе.