«Правила жизни Мела Брукса», журнал Эсквайр (Esquire)
Из обзора на фильм "Корпоратив".
В комедии всё как на войне. Если шутки удались, то они убивают. Если не удались, считай себя убитым.
Комедия в театре — это, скорее, философское понятие. Искренне в театре могут смеяться только два типа людей. Люди с очень высоким IQ и люди с очень низким IQ. Например, идёт реприза: «Преображенская, почему ваш монокль на левому глазу?» И в зале слышится: «Ха-ха, уморительно». И рядом — «Монокль...»
Быть комедийным — это навык, потому что есть тонкая грань, где важен контекст, а быть драматичным — это просто быть честным и реальным в нужный момент.
Нельзя сделать хорошую комедию с незнакомцами. Друг знает весь треклист альбома, а они слышали только хиты.
Источник: анимационный фильм «2000-летний старик» («The 2000 Year Old Man») 1975 год
Добро пожаловать на представление. Оно называется «Усы Гитлера». В нем я постараюсь вернуть усы-»зубную щетку» — а именно так их нужно называть — жанру комедии. Потому что сначала их носил Чаплин. Затем появился Гитлер и испортил усам репутацию. Это, наверное, худшее из его преступлений.
Пугает одно: мутация в виде реализм-комедий принимается куда благосклоннее, хотя, казалось бы, внутренности практически идентичны. Поменялась лишь обёртка.
Из обзора на фильм "Корпоратив".
Комедию может играть один; для мелодрамы нужны уже двое; а для трагедии – трое.
Я люблю комедию за демократичность, за стремление и возможность врачевать пороки общества и человека; за то, что комедия вселяет в человека веру в нравственный идеал, ибо, высмеяв зло, мы открываем в себе силу преодолеть его.
Мне внушили, что мы на то и живем, чтобы разыгрывать комедию. Я готов был в ней участвовать, но при условии, что мне предоставят главную роль. Однако в минуты озарения, которые повергали меня в отчаяние, я замечал, что роль у меня дутая: текст длинный, много выходов, но ни одной сцены, где я был бы пружиной действия, одним словом, я только подаю реплики взрослым.
То же самое происходит и в комедии, которую представляет собою круговорот нашей жизни, — продолжал Дон Кихот, — и здесь одни играют роль императоров, другие — пап, словом, всех действующих лиц, какие только в комедии выводятся, а когда наступает развязка, то есть когда жизнь кончается, смерть у всех отбирает костюмы, коими они друг от друга отличались, и в могиле все становятся между собою равны.