Просыпаешься с сияющим кровоточащим фрагментом сна в руках.
К довершению всех неприятностей погода была ужаснейшая. Снег валил хлопьями и всячески старался, с своей стороны, каким — нибудь образом залезть под распахнувшуюся шинель настоящего господина Голядкина. Кругом было мутно и не видно ни зги. Трудно было отличить, куда и по каким улицам несутся они… Господину Голядкину показалось, что сбывается с ним что-то знакомое. Одно мгновение он старался припомнить, не предчувствовал ли он чего-нибудь вчера… Во сне например… Наконец тоска его доросла до последней степени своей агонии. Налегши на беспощадного противника своего, он начал было кричать. Но крик его замирал у него на губах…
Осени поздней пора,
Я в одиночестве думаю.
«А как живёт мой сосед?»..
Читать Шопенгауэра в состоянии меланхолии – все равно что раздеваться, когда вам холодно.
Меланхолику недостаточно физического расслабления — ему нужно вдохновение.
Как варвар перед идолом-божком,
Так я пред Меланхолией склонялся
Не раз, не два, и был ее рабом,
И вспоминал, и каялся, и клялся.
Гимн Меланхолии
Мы, итальянцы, меланхолики, хотя выглядим совсем иначе, — и все же мы меланхолики.
Хюмейра полагала, что есть нечто общее между ожирением и склонностью к меланхолии. В обоих случаях общество обвиняет самого больного. Ни к одной другой болезни так не относятся. Люди с другими недугами по крайней мере получают хоть толику сочувствия и моральной поддержки. Но только не полные и не те, кто подвержен депрессии. Можно попридержать свой аппетит… Можно контролировать свои мысли… Но Хюмейра знала: ни вес, ни привычное отчаяние от неё не зависят.
Je suis le Ténébreux, – le Veuf, – l’Inconsolé,
Le Prince d’Aquitaine à la Tour abolie:
Ma seule Etoile est morte, –
Et mon luth constellé
Porte le Soleil noir de la Mélancolie.
Я все хирею: то колики, то сердце бьется как маятник; все как словно тебя подманивает али плывешь по морю, так вот и рябит меланхолия в глазах.
Он осмотрел забор и его радость испарилась. Его душой завладела глубокая меланхолия...
Отрывок из Твена, который прозвучал во время поездки Алекса от Кейт.
Ноябрь приходит рассказывать мне о смерти,
Я не жду от него другого,
Приняв во внимание, что
Он рожден в ночь Самайна,
И пыльные кельтские черти
В его честь наполняют стаканы
Холодным дождем.
Ноябрь лезет в душу при всяком удобном случае,
Копается в темных углах,
Выволакивает на свет
Первобытные злые мысли
На лапах паучьих,
От которых бы откреститься, но
Настроения нет.
Ноябрь подменяет волю прокрастинацией,
Это модное нынче слово
Тоже придумал он.
Весь ноябрь думаешь:
«Надо собраться и...»
Но даже стихи получаются
Незако...
Лицо Призрачного Генерала было бледно и изящно и могло бы считаться красивым в своей меланхолии. Однако глаза его, не имевшие зрачков и подернутые белесой дымкой, и изломанные темные линии, тянущиеся от шеи к лицу, превращали меланхолию в устрашающую мрачность. Полы и рукава его одеяния были изорваны в лохмотья, обнажая такие же пепельные, в цвет лица, щиколотки и запястья, закованные в железные кандалы с цепями. Именно они издавали звон, когда Вэнь Нин тащил их по земле при ходьбе. Если же он останавливался, то вновь воцарялась гробовая тишина.