Мы бежим от одиночества, вместо того чтобы сознаться себе, что у нас нет другого выбора.
Иногда мы любим лишь одной надеждой. Иногда мы плачем всем, кроме слёз. И, в конечном счете, всё, что у нас остаётся, — любовь и связанные с ней обстоятельства, всё, что нам остаётся, — тесно прижаться друг к другу.
Мы не нуждаемся в магии, чтобы изменить этот мир — внутри нас уже есть всё, что нам нужно для этого: мы мысленно можем представлять лучшее...
У нас любовь с лёгким безумием, с грубыми нарушениями дурацких правил. Нам так нравится...
Мы слишком много времени торчим в комнатах. <...> Слишком много думаем в четырех стенах. Слишком много живем и отчаиваемся взаперти. А на лоне природы разве можно впасть в отчаяние?
Вселенная всегда помогает нам осуществить наши мечты, какими бы дурацкими они ни были. Ибо это наши мечты, и только нам известно, чего стоило вымечтать их.
Это очень приятно — использовать личное местоимение в первом лице множественного числа, чего я не делал в течение пятнадцати лет. На вопрос: «Ты смотрел этот фильм?» — я раньше отвечал: «Да, я смотрел его». А теперь так приятно сказать: «Да, мы его смотрели». Это глубокая человеческая потребность — просто иметь возможность сказать «мы».
Все было кончено. Мы в очередной раз успешно справились с разрушением того, что не можем создать.
Разочароваться всегда успеем. Мы хохочем как одержимые и тут же впадаем в тоску. Вот так и живем.
Чем больше мы помогаем другим, тем больше помогаем себе.