Иногда его избивали так, что он едва держался на ногах, потом заносили в камеру и швыряли на каменный пол, словно мешок с картошкой, оставляли в покое на пару часов, чтобы слегка пришел в себя, выводили снова и продолжали бить.
Пояснение к цитате:
Третья часть книги, пытки Уинстона.
— На случай, если ты когда-нибудь забудешь : я никогда не перестану думать о тебе. Однажды мы встретимся. Я не могу позволить такому произведению искусства как ты, сгинуть навсегда. Ты станешь моим триумфом. Моей любимой игрушкой, и когда мы начнем наши игры крови и вечности, тебе не захочется уходить, — сказала девушка — вампир, князю Карпатских гор.
Драться нетрудно. Трудно только начать и закончить. Когда уже начал, дальше срабатывает инстинкт. Самое трудное в любом насилии — это нанести первый удар и, одержав верх, вовремя остановиться и не нанести последний.
Мой друг, то, что я так к Вам обращаюсь, — не формальность. У меня нет врагов. В последние 33 года делом моей жизни было заручиться дружбой всего человечества, относясь по-дружески ко всем людям вне зависимости от расы, цвета кожи или вероисповедания. Мы не сомневаемся в Вашем мужестве и в том, что Вы преданы своему отечеству, также мы не верим в то, что Вы представляете из себя чудовище. Однако Ваши собственные сочинения и высказывания не оставляют сомнений в том, что многие Ваши действия не соответствуют понятиям о человеческом достоинстве. Поэтому мы, вероятно, не можем пожелать успеха Вашему оружию.
Метод ненасилия способен нанести поражение союзу самых ожесточенных сил в этом мире. Если не британцы, то другая держава победит Вас Вашим же оружием. Вы не оставите своему народу наследия, которым он мог бы гордиться.
Пояснение к цитате:
Из письма Адольфу Гитлеру
24 декабря, 1940 г.
Патриотизм — это религия бешенных, — говаривал Оскар Уайльд. [Последовал удар по шее] Спасибо, что подтвердили мою правоту.
Насилие не выход.
Разногласия следует решать путём переговоров.
— А ты сильный?
— Должно быть, не слабый.
— А приятно быть сильным?
— А что тебе приятно?
— А я не знаю. Должно быть, независимость какая-то?
— А может быть, зависимость других?
— Я не драчун. Но надо уметь дать сдачи. Так, сегодня человек даёт сдачи, видит, что это получается, и завтра он бьёт первым. <...> Я, наверное, очень глупенькая и надо мной надо много смеяться, но я ничего не могу с собой поделать. Сила для меня почти всегда стоит рядом с насилием.
Никто не обвиняет своего бывшего возлюбленного просто от нечего делать. Если кого-то и обвиняют в сексуальном насилии, то причина всегда кроется в глубоком отчаянии.
Кэти: — Я думала, что знаю тебя. Теперь я не уверена в этом. Что тебя может растрогать, по настоящему? Ты так к этому привык, что ничего не может тронуть тебя. Ты проводишь в грязи свою жизнь, Фрэнк, каждый день.
Лейтенант Фрэнк Буллит: — Мы все живём в этой грязи. И нет возможности выбраться.
Кэти: — Я знаю, что такое существует, но зачем совать в неё нос, в эту мерзость? Что же, насилие — это твоя жизнь? Ты живёшь в окружении насилия и смерти. Разве можно находиться в этом и не черстветь? Твой мир так далёк от моего. А что будет с нами потом?
Лейтенант Фрэнк Буллит: — Потом начинается прямо сейчас.