И, недолго думая, образовал театральный кружок-ячейку.
Народ ничего не понимал, в члены записывались очень мало. А когда дьячок пустил для озорства слух, что записавшимся будут селедки выдавать, в ячейку привалило все село, даже древние старцы и старухи.
Председатель Павел Мохов рассмеялся и колченогой старушонке Секлетинье задал такой вопрос:
— Хорошо, я тебя, бабушка, зарегистрирую. Вот тебе роль, играй первую любовницу. Можешь?
— Играй сам, толсторожий дурак, — зашамкала бабка, приседая на кривую ногу. — Подай мои селедки, что по закону причитается… Три штуки.
…иногда бывает трудно – когда случайный ветер вдруг доносит до нас через океаны неизвестного странные лепестки с необозримых материков неопознанного. И особенно часто так бывает, когда находишь не то, что ищешь. Вот скоро в зоологических музеях появятся удивительные животные, первые животные с Марса или Венеры. Да, конечно, мы будем глазеть на них и хлопать себя по бёдрам, но ведь мы давно уже ждём этих животных, мы отлично подготовлены к их появлению. Гораздо более мы были бы поражены и разочарованы, если бы этих животных не оказалось или они оказались бы похожими на наших кошек и собак. Как правило, наука, в которую мы верим (и зачастую слепо), заранее и задолго готовит нас к грядущим чудесам, и психологический шок возникает у нас только тогда, когда мы сталкиваемся с непредсказанным, — какая-нибудь дыра в четвёртое измерение, или биологическая радиосвязь, или живая планета… Или, скажем, изба на куриных ногах…
— Где же ваша провинция?
— Это на юге. Там внизу, если смотреть по карте.
Неведомое опустошает разум. Не заполняй его догадками.
Людям больно, когда их ранят, оттого они и боятся ран. Они боятся всего непонятного, всеми силами сторонятся неизвестного.
— Я давно не вижу ту женщину. Много лет назад перестал её видеть.
— Она тоже манила тебя за собой?
— Да. Я остался на месте. Потом мне снились гарпии и рыси, другие женщины, зубастые рыбы. Чего только не снилось, но она больше не появлялась.
— Почему ты не пошёл за ней?
— Тяжело сказать. Мне было страшно. Ты хоть знаешь, куда она зовёт тебя?
Я покачал головой. Зару указал концом лука в глубину джунглей.
— Туда. Что там — неизвестно. Кто уходил в те заросли, больше не возвращался.
Готовьтесь к неизвестному, изучая то, как ваши предшественники справлялись с непредвиденным непредсказуемым.
— Эта ненавистная война.
— Да, пожалуй. И все же, я не знаю... в этом тоже есть определенное волнение. За углом каждую секунду поджидает неизведанное. В данном случае мы оба сталкиваемся с этим.
— Нет, в мирное время мы тоже сталкиваемся с неизведанным.
— Вы весьма прозаичны, не так ли?
— Да. Вы весьма романтичны, не так ли?
Есть еще неизведанное.
Так много чудес ещё осталось внутри. Так много чудес ещё осталось вовне. Объект незрим, пока его не видят, и до той поры это чудо не расцвело.
Видеть – значит ждать. Ждать – значит остаться. Остаться — значить жить. Жить – значит видеть.
Тьму можно увидеть. Свет можно увидеть. Оба видны, но что из этого восхищает нас сильнее — Тьма или Свет? Мы растем на свету и расцветаем во тьме.
Столько чудес. Так много чудес.
Если мы с колыбели росли в атмосфере напряженности и эмоционального дискомфорта, если с детства мы верили, что агрессия против другого – единственный способ занять свое место, если только мы вообще не отреклись от мысли занять его, в нас укореняется некое неприятие благополучия. Благополучие может показаться не таким волнующим, как трудности, и не таким безопасным, поскольку оно для нас – неизвестное. Тогда не исключено, что мы будем бессознательно воссоздавать знакомые нам обстоятельства, чтобы снова найти известное и волнующее.
В непонятном вам присуще видеть монстров.
Объяснение неизвестного религией — привычный метод. Предпочитают предполагать всякого рода безумные идеи, чем допустить возможность наличия другого уровня знания и техники.
Помните, я в машине говорил о дырке в центре пончика? И то, что вы с Харланом сделали той роковой ночью, на первый взгляд, идеально её закрывает. Дырка в пончике заткнута. Надо взглянуть внимательнее. Если всмотреться, то видно, что в центре дырки тоже есть дыра. Это не дырка в пончике, а пончик поменьше со своей дыркой, а наш пончик вообще не дырявый!
Дело странное с самого начала. Дело с дырой посередине. Пончик?!
... Ужас перед неизвестным. Горе тому, кто не сумеет сразу побороть этот ужас: слепые инстинкты гасят тогда мысль, парализуют волю, самообладание.
0001330. Близким и родным не говорим о том, что мало знакомо и в чем не уверены, а малознакомым не распространяемся о родном и близком.