Сложно, когда ты не любим,
Сложно, когда тебя не ждут,
Сложно, когда не ценят настоящего тебя.
Даже если этот мир ничего для тебя не значит, ты решил развязать войну и утверждаешь, что ты никто?
2-я серия.
Паша, не надо. Ваньку не вернешь, а сам в Сибирь загремишь.
2-я серия.
Целительный напиток был готов.
И стали мы лечить. Удвоились мученья:
Больные гибли все без исключенья,
А выздоравливал ли кто,
Спросить не думали про то.
Вот наши подвиги леченья!
Средь этих гор губили мы
Страшней губительной чумы!
Я сам дал тысячам отраву:
Их нет – а я живой... И вот
В моём лице воздал народ
Своим убийцам – честь и славу!
Нельзя ругать птицу за то, что она летает.
А ведь вы должны были быть на нашей стороне. В чём вина заражённых? В чём грех ни в чём неповинных людей? Думаете, вам всё по силам? Чего вообще может кучка идеалистов-пустозвонов с их лживыми обещаниями? Ваш путь кончается здесь. Ваши идеалы никто и не вспомнит. Ваши наивные мечты обречены. И ждёт вас лишь желаемый мной исход — погибель.
Быть женщиной уже значит быть использованной.
— Знаешь, какое у них основное блюдо там, на побережье?
— Нет.
— Суп из свиного уха. И что ты на это скажешь? О чём это, по-твоему, говорит?
Ринсвинд пожал плечами.
— Что они очень бережливые?
— Что всю остальную свинью жрёт какая-то влиятельная сволочь.
Я знаю, каким испорченным и несправедливым может быть мир. Но даже на изуродованном мире нельзя так просто ставить крест. Обещаю, что буду отстаивать его в бою, что бы ни ждало нас впереди.
У Готье бзик на справедливости. Он может терпеть несправедливость по отношению к себе, но ему становится дурно, если что-то подобное происходит с другими.
Кто уже успел свыкнуться с большой несправедливостью, воспринимает меньшую несправедливость как привилегию.
— Спасибо.
— Ага.
— Ничего не спросишь?
— Наверное, я просто боюсь спрашивать. Не хотела ничего менять в отношениях — так и потеряла кое-кого [Хибики], кто был мне дорог.
— Поругалась с кем-то?
— Типа того. А ты когда-нибудь ссорилась с друзьями?
— У меня нет друзей. Мои родители погибли на другом конце света. С тех пор я всегда одна. А человек [Финэ], которая меня понимала и приняла такой — как я думала — на самом деле лишь использовала меня. Никто не общался со мной как с равной. Все взрослые — лживые уроды. Им плевать, когда тебе больно, когда ты просишь их оставить тебя в покое. Всем всегда было плевать на меня.
— Прости. Я не хотела...
— Эй. Если поссорилась с кем-то, то дай ему леща — так хотя бы заставишь услышать себя. А потом можно и помириться.
— Я так не могу. Но всё равно спасибо.
А ещё...
Планетарные правители Шаддама насаждали в людях пессимизм, чтобы иметь опору своей власти. Они тщательно следили за тем, чтобы все жители Арракиса знали обо всех случаях несправедливости и нерешаемых проблемах; людей приучали думать о себе как о беспомощных созданиях, которым не на что рассчитывать в тяжелую минуту.