Цитаты про ожидание

991 цитата

Я вижу каждый день тебя и мне не понятно,
Как можно быть прекраснее сиянья луны?
И сердце замирает, бьется как-то не внятно,
В тот миг, когда случайно улыбаешься ты.
Только ТЫ!

И вот я замираю, застываю на месте,
Мысли разбегаются, теряю слова…
И нам, я знаю точно, никогда не быть вместе,
И эту ночь опять оставил я без сна!
Верно зря!

Избрана собиралась ехать с войском и даже жалела, что ей придётся остаться позади и в саму битву ей дорога закрыта. Опасность ничего для неё не значила, даже гибель казалась пустяком по сравнению с этим мучительным и тревожным ожиданием.

Страх хуже наказания, потому что наказание — всегда нечто определенное, и, будь оно тяжкое или легкое, оно все же лучше, чем нестерпимая неопределенность, чем жуткая бесконечность ожидания.

— Вот. потом вы помолчали и сказали, будто про себя: может мне лечиться.
— Это я сказал?
— Ну да.
— Это я сказал?!
— Ну да, я еще подумал «у меня мама — врач. Вы это знаете, как бы со мной советуетесь». Чтобы я маме сказал, а вы по том...
— Какая мама? Ты что, сдурел совсем? ... Я сказал: что будем делать? Ты сказал: не знаю. Правильно?
— Правильно.
— Я говорю: а кто будет знать? И тогда ты сказал: а может мне лечиться. Правильно?
Нет. Нет, неправильно, Андрей Львович. может мне лечиться. — сказали вы. Я еще подумал: вы очень много работаете, такой усталый вид.
— При чем здесь усталый вид? Я последний раз тебя спрашиваю: от чего ты хочешь лечиться?
— Вы спросили: догадываешься, Петров?
— Хватит! Чем ты болен?
— У вас уже руки трясутся. Вы и в правду болеете. У вас это подсознательно вырвалось. А вы не помните. Мама говорила, — такое бывает, — при сложных формах...

97 серия

Да, Праздник – необычное, свобода от чужих дел. Они ведь только и делают, что чужие дела – навязанные; они продают себя. Нужно же хотя день свободы, мечты о радости… Дети, огни… Цветы душистые среди мороза. Разве мы можем заменить это чем бы ни было? Нет этого – и нет сил жить…

Павел Мохов трясущейся рукой всунул новый пистон, но самопал опять дал осечку. Ругаясь и шипя, Павел выбрал из проржавленных пистонов самый свежий.

Жених умоляюще взглянул на кулисы и, покрутив над головой пистолет, вновь направил его в грудь донельзя смутившейся Аннушки:

— Умри, несчастная!!

Кто-то крикнул в зале:

— Чего ж она не умирает-то!

— Ах, прощай белый свет!... — в третий раз простонала Аннушка, и самопал за кулисами третий раз дал осечку.

Дыбом у Павла поднялись волосы, он заскорготал зубами. Жених бросил свой деревянный пистолет, крикнул: — Тьфу! — и, ругаясь, удалился.

Аннушка же совершенно не знала, что ей предпринять, — наконец, закачалась и упала.

— Занавес! Занавес давай! — суетились за сценой.

Но в это время, как гром, тарарахнул выстрел.

Весь зал подпрыгнул, ахнул.

Храпевший суфлер Федотыч тоже подпрыгнул, подняв на голове будку. С окон посыпались на пол спящие, а те, что храпели на полу, вскочили, опять упали — и поползли, ничего не соображая.

Аннушка убежала, и занавес плавно стал задергиваться.