Главное — здоровье. Я активно занялся своим здоровьем, недавно был в одной больнице, там делал операцию по исправлению носовой перегородки и всё прошло отлично! Потому что сейчас, благодаря современным технологиям, ты во время операции не чувствуешь операции. Я помню, когда в 1993 году мне в возрасте семи лет удаляли аденоиды. Клянусь, у меня создалось полное ощущение, что я до этого зашёл в операционную и всем сказал, что их матери грязные шлюхи, добавив «И чего вы мне сделаете?»
Я помню, меня посадили на железное холодное кресло в семь утра, привязали руки, ноги, живот, голову... В девяностых это был общий наркоз. Местный — это когда тебя по голове ещё матушка гладит. И было реально страшно! Сейчас, чтобы ты не боялся, тебе перед операцией дают «Феназепам», после которого ты говоришь: «Давайте все потом сфотографируемся!» А тогда вместо успокоительного тебе просто старшая медсестра говорила: «Громко не кричи! Пупочная грыжа будет».
Как бы ни был взволнован больной, какие бы основания не имелись для этого волнения, врач, в первую очередь, должен и своим видом, и словом успокоить больного.
Врач должен следить и за условиями, в которых находится больной, обращая внимание на необходимость чистого воздуха, отсутствия запахов и шума.
Среди самых неадекватных пациентов [психиатрической клиники] немало таких, что выглядят вполне нормальными, пока не поговоришь с ними подольше.
Одно из двух — или пациент жив, или он умер. Если он жив — он останется жив или он не останется жив. Если он мертв — его можно оживить или нельзя оживить.
Ошибку может совершить каждый, и все мы прекрасно понимаем это. Проблема в том, что, когда ошибку совершают врачи вроде меня, последствия для пациента могут быть катастрофическими.
Но мама-врач не только учила меня гуманизму, но и постоянно повторяла, что, как бы пациент ни уверял, что он здоров, процесс лечения нужно доводить до победного конца, а папа шепотом всегда добавлял:
— А если пациент менее живуч, то до летального.
У других врачей больные умирают точно так же, как у меня. Только мои умирают в хорошем настроении.
Особенно Грэхем был благодарен Блуму за то, что тот никогда не проявлял к нему чисто профессионального интереса, хотя психиатры нередко принимают за своих пациентов все остальное человечество.
Величайшее достижение хирурга — выздоровевшие пациенты, которые напрочь о нем забывают.
Знаете, что хорошего в богатых пациентах? Благодаря им мы лечим бедных.