Человеческая психология будет продолжать устанавливать сбалансированные отношения с окружающей средой. Когда внешний мир слишком сложен и не может быть изменён, сердце приспосабливается к нему и принимает его. Это похоже на тыкву, раздавленную железом. Внутренняя часть тыквы будет продолжать твердеть и становиться твёрдой, как дерево. Если человек находится в тюрьме и теряет всю свою личную свободу, и если он чувствует, что его жизнь находится под угрозой, он постепенно отказывается от своего достоинства для выживания и угождает пленителям в обмен на ресурсы для выживания.
Ты не сняла мешок с его головы? Он может дышать? Ты… хотя бы дырки в мешке сделала?
Привет! Понравилось работать на ЦРУ?
Добро пожаловать! Извини за спартанскую обстановку, но какой-то ты у нас мудачок, однако. Зачем ты крутился рядом с Золотым путем и бедным Полом? Тебя тяготит то, что он сделал с твоим приятелем, как его там? Кардан? Карман? Дурман?
Пленяй не искры, а мечи, не тела, а умы.
Сотни изнуренных голодом и побоями советских людей везут в концлагерь в Бухенвальд. Двенадцатый день в дороге…
Двери вагона заперты, окна наглухо забиты. От крыши и стен, нагретых июльским солнцем, пышет жаром. Дышать нечем. Люди задыхаются. Двое смельчаков пытались отбить доски на маленьком окошке. Их наповал срезали автоматчики.
Не стой, не жди, брось всё, беги.
Прочь из плена к переменам
И пусть стучит мотор мечты в груди.
Алё, начальник? У нас потери! Бабушку взяли в плен, а мы попали в утиль.
перевод Эллиса (Л. Л. Кобылинский)
— Ах! Мы же забыли их покормить! — Она виновато посмотрела на Крэха.
Тот с молчаливым упрёком покачал головой.
— А что я? Я пленников никогда не держала, тем более в таком количестве. Я, может, в первый раз в тюремщицах хожу... Как думаешь, не поздно им ужин нести?
В ответ раздалось глухое карканье.
— Да, пожалуй, поздно. Вдруг они спят? Лучше сразу с завтраком идти.
Положение было глупее не придумаешь, и молчать было глупей, чем говорить.
– Господин адмирал, – отчеканил Руппи. – К чему я должен быть готов?
– К подушке, – Вальдес швырнул правый сапог вслед за курткой и принялся за левый, – по крайней мере, сегодня.
Руперт в плену у Вальдеса.
Не Цезарь сверг Антония. Антоний
Сам над собой победу одержал.
«Долгий месяц» уже на исходе.
До каких же пор.
Словно мальчик,
В плену у нее,
Я вырваться буду не в силах?