Если у тебя хватит смелости, чтобы сказать «прощай», жизнь наградит тебя новым «привет».
Грустно, если некому крикнуть: «Привет, Карлсон!», когда ты пролетаешь мимо.
Итак, согласно этикету, при встрече с Повелителем Догевы я должна была: 1) согнуться в земном поклоне, 2) назвать его полное имя и титулы, 3) дождаться вопроса, 4) назвать свое имя и цель прибытия, 5) вознести хвалу небесам за то, что они даровали мне сей светлый миг встречи, 6) пообещать хорошо себя вести и 7) униженно попросить позволения остаться в Догеве, пока не надоем. И, рассыпавшись в изъявлениях благодарности (даже если получу пинок под зад), отвесить еще один поклон и церемониально вручить свиток.
Вместо этого я пустила на него разгоряченную кобылу, без разрешения перешла на панибратское «ты», забросала дурацкими вопросами, забыла его полное имя и призналась, что не жажду его вспоминать. В общем, хуже некуда.
— Он так дерётся?
— Это их приветствие.
— Мне не нравится.
— Никому не нравится.
Он был горд и из боязни, что с ним не поздороваются, не здоровался сам.
— Проклятье!
— Я тоже рад тебя видеть.
Зачем столько слов?... Тебе достаточно сказать: «Привет», и я уже твоя...
— У Вас огромная опухоль в мозгу.
— Вы кто?!
— Это доктор Хаус. Он рад знакомству.
«Входите» было произнесено сквозь стиснутые зубы и звучало как «ступайте к черту».
— Доброе утро, — поздоровался Бильбо. Ведь утро и вправду было добрее некуда — сияло солнце, на дворе зеленела травка.
— И что же это означает? Желаешь ли ты доброго утра мне или хочешь сказать, что оно было добрым до моего появления? Или намекаешь, что у тебя все в порядке и ты не прочь поболтать?
— И то, и другое, и третье, — отозвался Бильбо.
Иллюстрация: Братья Хильдебрандт, 1976 год.
— Мы же с Вами уже попрощались!
— Попрощались? Так давайте поздороваемся!
Доброе утро те, из-за кого я так много пью.