— Мне претит твоя неестественная безупречность. То, что в причёске волосок к волоску. То, что ты заправляешь постель еще до того, как я умоюсь. Ты же экранная домохозяйка с ниткой жемчуга, которая гадает, приглашать ли Хэндерсов на ужин. Где женщина моей мечты? Которая жгла тосты, пила молоко из пакета, смеялась? Мне нужна она. А не застывшая, бездушная, восковая фигура.
— Поменяю воду.
Там, в туалете, Бри пять минут горько рыдала в тайне ото всех и от мужа.
Потом вернулась в палату во всеоружии совершенство.
Друг тот, кто заставляет плакать, а враг — тот, кто смешит.
— Виноват, товарищ гвардии лейтенант!
— Виноватых бьют и плакать не дают!
— Смеяться над этим ужасно.
— Че?
— Вы же больше никогда не увидите своего отца.
— И че с того?
— Как печально, мне его очень жалко.
— Черт, выслушивать такое от пришедшей мочкануть его.
— Одно другого не касается. Вам совсем не грустно?
— Неа, нисколько.
— Не верю, мы проливаем слезы, когда теряем тех кого любим, или тех кем дорожим. Чувствуете тяжесть на сердце?
— Не въезжаю, о чем ты трындишь.
— Почему?
— Че совсем тупая? Я же демон
— Демонам незнакома печаль?
— Ага.
Я научилась плакать. Сначала была одна слезинка, а потом целое море.