— Я всегда чувствую себя лучше, когда мне удается подумать прежде, чем сказать. Ты, наверное, это заметил?
— Иногда мне кажется, что тебе надо чаще говорить от сердца и меньше думать.
— Зачем вам заложник? Вы же заключили договор!
— Видишь ли, дружок, договор хорош, пока его не нарушили.
— Возможно, он нас не понимает. Бедный мальчик.
— После войны всегда так. Если возвращаются, то годятся только гусей пасти.
<...>
— Помнишь сына Клодонов, когда он вернулся с Крымской войны? Его матери приходилось его мыть и одевать. Так как этого.
Слово, идущее от сердца, согревает две зимы подряд.
— Вам еще никто не сказал?
— Что?
— Про Амата.
Петер слишком поздно понял, что матери такое говорить нельзя. Она тотчас подумает, что либо ее сын попал в страшную катастрофу, либо его забрали в полицию, — когда говорят «а вы знаете, что с вашим сыном?», для родителей среднего не бывает.
Одна простая истина, которую повторяют так же часто, как игнорируют, заключается в том, что если вы говорите ребенку, что у него все получится или, наоборот, говорите, что у него не получится ничего, то все именно так и будет.
Слова дали нам власть над миром – но заперли нас в тюрьму концепций… В этом и заключен смысл библейской метафоры изгнания из рая… Понтий Пилат спрашивал: «Что есть истина?» Ответ на вопрос гораздо проще, чем думали древние мудрецы. Все, что возникает в первой сигнальной системе – истина. Ложь существует только во второй… Некоторые даже утверждают, что там одна только ложь…
А почему высшее – это сделанное из слов? Да потому, тут же сообразила Миу, что без них не будет ни высшего, ни низшего, а одни только запахи. А что может быть страшнее, чем потерять высшее в душе?
Суди людей по их поступкам. Отключи звук, то что говорят люди только сбивает с толку.
— Вот. потом вы помолчали и сказали, будто про себя: может мне лечиться.
— Это я сказал?
— Ну да.
— Это я сказал?!
— Ну да, я еще подумал «у меня мама — врач. Вы это знаете, как бы со мной советуетесь». Чтобы я маме сказал, а вы по том...
— Какая мама? Ты что, сдурел совсем? ... Я сказал: что будем делать? Ты сказал: не знаю. Правильно?
— Правильно.
— Я говорю: а кто будет знать? И тогда ты сказал: а может мне лечиться. Правильно?
— Нет. Нет, неправильно, Андрей Львович. может мне лечиться. — сказали вы. Я еще подумал: вы очень много работаете, такой усталый вид.
— При чем здесь усталый вид? Я последний раз тебя спрашиваю: от чего ты хочешь лечиться?
— Вы спросили: догадываешься, Петров?
— Хватит! Чем ты болен?
— У вас уже руки трясутся. Вы и в правду болеете. У вас это подсознательно вырвалось. А вы не помните. Мама говорила, — такое бывает, — при сложных формах...