Если б Алве Создатель приказал одно, а Чужой – другое, он придумал бы что-то третье, оскорбительное для обоих.
Насколько мне помнится, официальный ответ философии на вопрос о свободе воли говорит, что таковой не существует. Имеется всего лишь иллюзия свободы воли, поскольку причины нашего поведения столь сложны, что мы просто не можем их расшифровать. Если у тебя имеется ряд костяшек домино, которые поочередно падают, ты всегда можешь сказать: эта косточка упала потому, что вон та ее толкнула. Но если у тебя имеется бесконечное число костяшек, которые можно проследить в бесконечном числе направлений, ты не угадаешь, где началась причинно-следственная цепочка. Потому-то ты и думаешь: эта костяшка домино упала потому, что так ей захотелось.
Это инстинкт, крошка... и, если на то пошло, я верю, что инстинкт — железный скелет под всеми нашими идеями о свободе воли.
Мы склонны полагать, что обладаем свободой воли, но можем ли мы точно быть в этом уверены?
И всё же, ради того, чтобы не утратить свободу воли, я предположу, что, может быть, судьба распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину, или около того, она предоставляет самим людям.
Физическим символом свободной воли служат необремененные грузом весы: они остаются в покое и никогда не выйдут из своего равновесия, пока что-нибудь не положено на одну из их чаш. Kак они не могут производить движения сами по себе, точно так же и свободная воля сама собой не ведет к данному поступку, по той именно причине, что из ничего ничего не получается.
Вопрос о свободе воли действительно является пробным камнем, с помощью которого можно различать глубоко мыслящие умы от поверхностных, или пограничным столбом, где те и другие расходятся в разные стороны: первые все стоят за необходимостью данного поступка при данном характере и мотиве, последнее же, вместе с большинством, придерживаются свободы воли.
— Надо всё отдать, — сказал он костюмершам. — Очень важно все раздать. Когда у нас ничего больше не останется, мы обретем свободу.
Люди жалуются, что у них нет обуви, пока не увидят безногого, и тогда начинают жаловаться, что у них нет электрического инвалидного кресла. Почему? Что заставляет их переносить себя из одной глупой системы в другую? Почему свобода воли проявляется только в деталях, а не в широких замыслах? Ведь обычно говорят: «Где я должен работать?», а не «Должен ли я работать?» или «Когда мне обзавестись семьей?», а не «Должен ли я обзаводиться семьей?». Почему свободная воля дана существам, у которых множество возможностей выбора, но они притворяются, что решений всего одно или два?
А ещё...
Это инстинкт, крошка... и, если на то пошло, я верю, что инстинкт — железный скелет под всеми нашими идеями о свободе воли.