Если сына отмывая,
Обнаружит мама вдруг,
Что она не сына моет,
А чужую чью-то дочь…
Пусть не нервничает мама,
Ну не все ли ей равно -
Никаких различий нету
Между грязными детьми.
— Наверное, вы были правы на счет меня, мама. Я теряю наш город, наш банк, нашу семью. Кажется, я теряю и Бога. Я испортил вашу сказку о великой виноградной лозе Медичи. Вы всегда хотели услышать это, и если я хоть раз могу сделать вас счастливой словами, то я прошу прощения. Это правда. Мне очень жаль.
— Я всегда права, Козимо. Я днями напролет представляла себе, каким прекрасным мужчиной бы мог вырасти Дамиано и слишком редко восхищалась мужчиной, которым стал ты. Ты стал замечательным, Козимо. Мы оба все сильно усложняли, но я восхищаюсь тобой. И я очень-очень тобой горжусь.
— Расскажите мне о вашем сыне.
— На смертном одре он попросил меня рассказать о жизни при Вас.
— И что вы рассказали?
— Правду. Что это дар Божий быть рядом с Вами, что Ваши сады так великолепны, что сами рождают красоту и что от их вида у кого угодно перехватывает дыхание. Еще я сказал сыну, что когда-нибудь и он будет жить и работать на моем месте, станет частью самой благородной семьи в мире. В которой каждый осмеливается мечтать, что когда-нибудь он будет жить как король. Или королева. Во дворце, который пленяет взор и пленит сердце и что однажды, когда нас всех уже не будет, об этом чудесном месте будут слагать легенды. Но когда это произойдет, боюсь те, кто будут их слушать, могут в них не поверить. Они примут их за сказки.
— Вашему сыну это понравилось?
— Он спросил, туда ли он отправится. И я ему ответил, что да.
— Многие сказали бы, что Ваш сын сейчас в лучшем мире, но я думаю, что истинный рай в объятиях его отца, быть здесь, с Вами. Сейчас. Но это не нам выбирать, у Бога свои планы. И не нам сомневаться в Его замыслах.
— Ты гей?
— Прекрасный вопрос для начала.
— Мама сказала, у тебя кто-то был. Я видел тебя на фото с Донни на яхте.
— И это все, что тебе интересно?
— Я всю жизнь, пытался разобраться, что делаю не так. Почему Энни была для тебя ангелом, хотя она сидела на игле.
— Она была больна, у нее были проблемы.
— Да, у нее была куча проблем, пап. Она тебе врала, воровала деньги, разбила тебе сердце. А я так старался! Даже если бы меня взяли в «Янкиз» — это было бы неважно.
— Неправда.
— Правда! Всегда, когда ты смотрел на меня, ты видел то, что ненавидел в себе.
— Ты мой сын и я люблю тебя.
— Тогда расскажи мне правду!
— Ты мой сын и я люблю тебя! Но если ты еще раз коснешься этой темы — это будет наш последний разговор.
— Это наказание или подарок?
Сын не может ненавидеть отца.
Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего.
От Иоанна святое благовествование, гл. 5, ст. 19.
— Он любит своего блудного сына, куда больше, чем преданного.
— Тогда любовь слепа.
— Слепа, глуха и глупа.
Всякий раз, как ты возвращался с того света, я думал о сыне. Всё бы отдал, чтобы обнять его. Но люди не возвращаются...
I love Justin. He's my son… To me, I don't call him Justin or Beiber or the Beibes… I just call him Son.
Я люблю Джастина. Он мой сын… Для меня, Я не называю его Джастин, или Бибер, или Beibes… Я просто называю его сыном.
В детстве мы вдвоем гуляли в саду. Пока ты срезала цвета, я завороженно наблюдал за тобой. Цветы, которые мы рвали, меркли рядом с тобой. Ты была красивее воздуха, воды и даже солнца. Ты была для меня словно ангел, спустившийся с небес. Никто не знал и не видел, но я видел даже твои крылья. Ты укрывала меня ими от зимы и бури. Пока я не решил летать на собственных крылья. Но ты обломала их, и тогда я понял, что оберегала ты не меня, а свою власть.
О Боже, Боже, Боже, Боже, Боже! Я пытался заставить этих олухов поверить в то, что я их сын, а я действительно их сын!
— Я возмущен тем, что ты хочешь погубить моего сына!
— Это ты погубил его. И не любовью, а своим ужасающим давлением. Он украл работу гения, чтобы заслужить признание тирана!