— Похоже, что твоё подсознание пытается с тобой общаться.
— И как мне сказать своему подсознанию, чтобы оно использовало известный мне язык?
Я знаю, это глупый вопрос, и ответ известен… Но вы, американцы, кроме английского ещё хоть один язык знаете?
Искусство не знает границ, оно говорит на всех языках.
Мы говорим на разных языках.
Я свет весны, а ты усталый холод.
Я златоцвет, который вечно молод,
А ты песок на мёртвых берегах.
Прекрасна даль вскипающего моря,
Его простор играющий широк.
Но берег мёртв. Измыт волной песок.
Свистит, хрустит, с гремучей влагой споря.
А я живу. Как в сказочных веках,
Воздушный сад исполнен аромата.
Поет пчела. Моя душа богата.
Мы говорим на разных языках.
— Брейн, возьми разговорник!
— Ба, Пинки! Я буду общаться на языке туристов: громко орать, как будто здесь все глупые и глухие!
Для изучения языка гораздо важнее свободная любознательность, чем грозная необходимость.
О льве:
— Привет, Лёва! Добрый вечер! Он совершенно не понимает по-итальянски!
— Конечно не понимает, он же русский!
Карл Пятый, римский император, говаривал, что испанским языком с богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятелем, итальянским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языков.
Пользуйся чаще ушами, чем языком.
А ещё...
Сегодня не слышно греческой и турецкой речи на нашей земле, и душа моя печалится, и слух мой осиротел. Я с детства привык к нашему маленькому Вавилону. Я привык слышать в воздухе родины абхазскую речь, русскую речь, грузинскую речь, мингрельскую речь, армянскую речь, турецкую речь, и теперь, когда из этого сладостного многоголосия, из брызжущего свежестью щебета народов выброшены привычные голоса, нет радости слуху моему, нет упоения воздухом родины!