Сегодня в России остается все меньше людей, относящихся к журналистам с доверием и уважением. Уже давно понятно, что существенная часть сотрудников СМИ «за долю малую» в состоянии оболгать кого угодно, что свобода слова в нашей стране многими понимается как свобода лжи. В этой связи журналистика начинает восприниматься как аморальная профессия, занятие для бессовестных людей. Может быть, петербургским деятелям пера и микрофона стоит задуматься и над тем, почему их организация, о «корочках» которой совсем недавно мечтали действительно талантливые и достойные личности, сегодня не обладает в городе должным авторитетом?
Некоторые критические статьи можно уподобить производству слонов из мух заказчика.
— У меня гениальные новости! Вчера в Денвере был вице-президент Дик Чейни и я взял у него интервью для нашей программы.
— Интервью с вице-президентом? Ну, честно говоря, я даже не знаю, как его поставить между соревнованием по поеданию пирогов и пацаном, который описался в понедельник.
— Да, но это настоящие новости!
— Это скучные новости!
<...>
— Слушайте, мне не нравится, в каком направлении движется наша программа. Мы отупляем нашу школу.
— Да нет, в школе и так все уже тупые. Мы даем им то, что они хотят.
— Мы делаем новости, приближенные к ученикам.
— Да, но это не новости, это отвратительная погоня за рейтингами! А как же наш журналистский долг рассказывать о фактах? Разве вы не видите, что происходит? Пытаясь конкурировать с нелепым шоу Крейга, мы дискредитировали само понятие новостей!
Я четырнадцать лет работаю редактором и первый раз слышу, что человек должен что-то знать для того, чтобы редактировать газету.
Но газетчику надо уметь видеть и мелкий виноград, а не только крупный арбуз.
— Тебе не нравится, что я называю себя журналистом? Только «элита» с сюжетами, до которых никому нет дела, имеет право называть себя...
— В четверг мой сотрудник получил по голове стеклянной дверью. Кровь лилась не переставая, но он не пошел к врачу, потому что другой сотрудник был избит в Каире, и первый не пойдет к доктору, пока к нему не сходит второй. А мой продюсер пытался выбить дверь, поскольку чувствует ответственность за второго парня. Восемнадцатилетний парнишка на другом конце света рискует жизнью, а помощник продюсера, который отправил его на задание, не спит уже три дня. У меня там двадцатилетка, которая всерьез беспокоится об учителях из Висконсина. У меня взрослая женщина, которая считает на пальцах, но сидит ночи напролет, изучая экономику с доктором наук, которая могла бы зарабатывать в двадцать раз больше, если бы ушла в бизнес. Вот они журналисты!
Странные существа эти журналисты. Они должны быть невероятно высокого мнения о себе, чтобы оставаться способными делать свою работу.
Выходим на порог, прощаемся – и опять как в последний раз. Это главная современная грозненская традиция: никто не надеется дожить до утра. И поэтому не экономит на душевном тепле: завтра может и не наступить. Если не для тебя, то для него…
К счастью, господа журналисты, я читаю ваши газеты, чтобы знать, что я думаю.
Я был искренне удивлен, ибо знал, что Англия гордится своей самой независимой прессой, которая не боится критиковать даже премьера...
— Независимость, мой друг, — это товар. А товар продается и покупается.
Сатирик, конечно, имеет много прав. Только не право быть идиотом или подлецом. Кроме того, объект сатиры тоже имеет кое-какие права. Например, право не подвергаться оскорблениям, право на человеческое достоинство, на свою религию и святыни. И суть профессии сатирика совсем в ином. В том, чтобы защищать добро и противостоять злу, чтобы делать мир лучше.
Это, конечно, не пропаганда, это чистая журналистика.
О СМИ, занимающихся пропагандой.
Журналистов не надо ни во что посвящать. Не надо даже давать им команду – эти умные и удивительно подлые зверьки сами способны догадаться по запаху, где им накрошили еды.