Люди, которые не поднимаются в горы (а это можно сказать о подавляющем большинстве человечества), склонны полагать, что этот спорт является всего лишь безрассудной дионисийской погоней за острыми ощущениями при подъёме. Но мнение об альпинистах как о каких-то адреналиновых наркоманах, охотящихся за дозой наркотика, является заблуждением, по крайней мере в случае с Эверестом. То, чем я занимался здесь наверху, не имело почти ничего общего ни с банджи-джампингом, ни со скайдайвингом, ни с ездой на мотоцикле со скоростью 200 километров в час.
Она била палкой по зарослям папоротника, чтобы прогнать кого-то.
А кого поколотить мне?
Адреналин заставляет людей двигаться, сражаться, делает их смертельно опасными даже тогда, когда им следовало бы уже пасть замертво.
Интенсивность эмоционально способствует ограничению. Во время интенсивных переживаний, таких, как плавание по речным порогам, восхождение на кручи или эйфория голодания, человек существует лишь здесь-и-сейчас. Это переживание, сосредоточенное в одной точке. Даже когда оно болезненно, оно приносит моментальное ощущение наслаждения. Практика установки границ указывает вовнутрь — на кристально ясные мгновения.<...>
Интенсивное переживание очищает существование.
Пояснение к цитате:
Вступительный к 1-ой главе карьеры гонщика.
С тихонями часто так бывает: если в первый момент не сломаются, то потом от опасности, как от вина, дуреют. Даже не от опасности, а от собственной отмороженности. Помнят, какими были и теперь перед собой рисуются, доказать чего-то пытаются. И опять незаметно к опасной черте подходят. Переступят её, тогда либо голову свернут, либо поумнеют, кровь свою ценить научатся. Жаль, говорить о таком бесполезно. Ошалевший от собственной крутости скромник скорей в драку полезет, чем к словам прислушается…
- 1
- 2