Это меня беспокоило: черный маг-альтруист лежал за гранью моих представлений о добре и зле.
Человек не начал жить вполне, пока не перерос узкие рамки эгоистичных забот и не пришёл к заботам всего человечества. Каждый должен решить для себя: то ли ему обитать в свете творческого альтруизма, то ли во тьме разрушительного своекорыстия. Так, самый настойчивый и неотложный вопрос судьи по имени Жизнь: «Что ты делаешь для других?»
Жертвенность — по сути, вторая, высшая форма альтруизма.
Я же рад встречать молодежь: по ней узнаешь, что нового. Ну-с, а моя мысль именно такова, что всего больше заметишь и узнаешь, наблюдая молодые поколения наши.
Мы должны учить наших детей альтруизму, поскольку нельзя ожидать, что он составляет часть их биологической природы.
В круговороте мирской жизни отступить на шаг не зазорно. Отступление — залог продвижения вперед. Позволить другому взять твою долю — вот счастье. Помощью другим держится подлинная помощь себе.
— Упрямая… Ты что, бросишься спасать утопающего, если не умеешь плавать?..
— Брошусь… Я палку протяну, ветку нагну, веревку брошу… всегда можно чем-нибудь помочь, всегда!
Неразбериха в этических представлениях о том, на каком уровне должен кончаться альтруизм — на уровне семьи, нации, расы, вида или всего живого, — отражается, как в зеркале, в параллельной неразберихе в биологии относительно уровня, на котором следует ожидать проявлений альтруизма в соответствии с эволюционной теорией.
Милостыня должна стать неотъемлемой частью каждого мусульманина. Если же у человека ничего нет, он должен зарабатывать себе на жизнь своими собственными руками и отдать часть заработанного на благотворительность. Если же физическое состояние не позволяет ему работать, то он должен просто помочь бедным и тем, кто в нужде. Если же он не может сделать даже этого, пусть побуждает других делать добро...
Для того, чтобы понять, как должна функционировать здоровая экономика, надо смотреть на семью. Это ещё не разрушенный элемент экономики. Семья — это взаимопомощь, любовь.
А ещё...
— Если бы ещё были рыцари... мужчины с длинными волосами, присягнувшие защищать слабых и сражаться за тех, кто не может сразится сам за себя! Ату! В дом престарелых они едут, в воздухе мечи! Разбираются с бедствующими и другими социальными проблемами. Но нет мужчины не стремятся к рыцарству без «глянца»! В настоящее время добрые дела не имеют престижа — что-то большее чем апатия, уже расценивается как фанатизм, и все, кто участвуют в этом, рискуют считаться психом. Делать добро было бы более заманчиво, если бы им опять пришлось носить доспехи.
— Их бы всё равно считали психами.