Жизнь на острове делает нас сильными. Мы надеемся только на себя. Наполеон назвал нас «нацией лавочников», оскорбить хотел, но, по-моему, это комплимент. Поэтому он не победил нас. Поэтому и Гитлер не победит нас.
На свидание англичанин прилетел радостный и торжественный, Марину неприятно задело, что он без цветов, и она сообщила, что у них принято дарить девушкам цветы. Англичанин осекся, посмотрел на нее новыми глазами, как на леди, у них в Англии цветы дарят только принцы и миллионеры, и купил роскошный букет, зауважав Марину еще больше.
Она манежила его два месяца, вызубрив книжку о манерах поведения, соглашаясь пить лишь полбокала шампанского и возвращаясь домой не позже девяти. Англичанин был в атасе от такой старомодной порядочности.
Наконец, она с ним переспала, сама стыдливость и скромность, и потом не видела его неделю. Он умирал от тоски и неопределенности.
До меня просто не доходит: голубь был уже мёртв, мы нашли его на дороге. Никто из блюстителей нравов не возражал. Что у вас за проблема, англичане? Вы убили миллионы индейцев и африканцев, а тут вам не дают спать обстоятельства смерти какого-то сербского голубя! Я тронут вашим трепетным отношением к сербским пернатым, но вы долбанутые! Мне никогда не понять, как работают ваши мозги.
Пояснение к цитате:
В интервью «The Guardian» (4 марта 2005 года), рассуждая о требовании британского цензора вырезать кадры из фильма «Жизнь как чудо», на которых кот вцепился в голубя.
Иностранцы должны понимать: если англичанин не сдержал своего слова, то для этого имелась в высшей степени уважительная причина — в том числе ею вполне может оказаться такая понятная (то есть абсолютно неприкрытая) собственная выгода.
— Ну, как твоя книга об английской самобытности? Над какой главой работаешь?
— Пишу о сексе.
— Значит, будет двадцать пустых страниц?
Ты не знаешь, что я чувствую. Я англичанин, я даже сам этого не знаю.
Англичане рядом с итальянцами все, как один, напоминают статуи с отбитыми кончиками носов.
С недавних пор у англичан появился новый предлог, чтобы остаться дома, поднять воображаемый «подъёмный мест» и избавить себя от стрессов социального взаимодействия: Интернет, электронная почта, чаты, веб-сёрфинг, мгновенные сообщения. Будто всё это было специально придумано для замкнутых, социально заторможенных, обожающих слова. англичан.
В киберпространстве мы в своей стихии — в мире бесплотных слов. Не надо беспокоиться о том, что надеть, следует ли встречаться взглядом с собеседниками, пожимать руки, целоваться в щеки или просто улыбаться. Никаких тебе неловких пауз или конфузливых фальстартов. Не нужно нарушать напряжённое молчание репликами о погоде, пустой болтовней оттягивать начало делового разговора, предлагать чай или применять другие механизмы защитной реакции. Нет нужды в традиционных долгих прощаниях. Ничего материального, никаких людей из плоти и крови. Только написанные слова. Как раз то, что мы любим.
И самое главное, киберпространство — прекрасный растормаживатель. Растормаживающее воздействие киберпространства — универсальное явление, наблюдаемое не только в Англии. Представители многих культур признают, что в процессе интерактивного общения они более открыты, более разговорчивы, менее сдержанны, чем при общении с глазу на глаз или по телефону. Но для англичан, которые в большей степени, чем другие народы, нуждаются в таких социальных «посредниках», растормаживающее воздействие имеет очень большое значение.
... известная категория англичан вспоена столь насыщенным экстрактом антисоциальности, что все уродства Нью-Йорка по сравнению с этим кажутся нездоровьем ребенка, объевшегося мороженым.
Ты такой англичанин, что уж практически француз.
На этой неделе я вела увлекательные беседы с журналистом одного из самых уважаемых американских телеканалов. Он мастерил расследование о том, как Кремль убил Кара-Мурзу. Несмотря на плохо скрываемую надежду (чтобы не сказать вожделение), с которой многие ждали смерти Кара-Мурзы, он, слава Богу, выжил. Говорят, его уже даже переводят из реанимации. Я, безусловно, желаю ему только здоровья.
Американского расследования теперь, наверно, не будет. Не умер же, чё!?! Тот журналист, кстати, уговаривал меня прилететь в Лондон, чтобы поговорить на эту тему. «Тут же шоппинг классный, прилетайте хоть на полдня», — написал он мне. Я ответила: «Шоппинг меня не интересует. Как вы знаете, нас всех тут заставляют носить военную форму». Он не удивился. Реально – не удивился. Он думает, что это вполне может быть правдой. Потому что они сами себя убедили, что мы ненормальные. Давным-давно и очень надолго.