Гном против обыкновения был молчалив, но не пренебрегал случаем стащить из мешка Тары очередной кусок мяса.
— Опять ты за свое, — устало сказала девушка, поймав Гварта в очередной раз. — Да ешь, крелл с тобой.
От такого настроя у гнома пропал весь аппетит, над чем я не преминул поиздеваться.
Я научился страдать пассивно.
И не знаешь, к кому идти такой смурной — к психотерапевту или гробовщику.
Земля покрыта целиком окаменевшим говном,
Без тебя — апатия, смотрю на все как сквозь сон.
Утром жду ночи, ночью — рассвета.
Хочу лета зимой, зиму — летом.
В понедельник четверг, в четверг — среду,
Голова наполнена бредом.
Ну вот таки и сиди, из пальца тоску высасывая, чтоб оправдывать лень, апатией зарастать. И такая клокочет непримиримость классовая между тем, кто ты есть и тем, кем могла бы стать. Ну сиди так, сквозь зубы зло матерясь да всхлипывая, словно глина, что не нашла себе гончара, чтоб крутилась в башке цветная нарезка клиповая, как чудесно все было в жизни еще вчера. Приключилась опять подстава, любовь внеплановая, тектонический сдвиг по фазе – ну глупо ведь: эта жизнь по тебе катается, переламывая, а ты только и можешь дёргаться и реветь.
Казалось бы – сегодня пришло время воспользоваться случаем, приготовиться к прыжку, сделать что-то другое (я не говорю новое, потому что все новое лежит в зоне «сом», а именно другое). И ничего не происходит. Одни ходят со с понурыми лицами, другие – с этой вечной претензией на лице, какая бывает у вчерашних провинциалов, третьи просто забывают лица дома, выходя на улицу. Кругом потрясающая импотенция, глаза, состоящие из одних белков, и холодные руки. И только челюсти – «жвалкжвалк». Во всем городе. В каждой гребаной подворотне. В каждой сраной квартире. Весь город превратился в одного толстожопого телезрителя, приросшего к каменному дивану и сипящему вечным похмельем: «А сёня чё по ящику?»
Ничего не хочется... Ехать не хочется — слишком сильное движение: пешком идти не хочется — устанешь; лечь? — придется валяться попусту или снова вставать, а ни того, ни другого не хочется... Словом, ничего не хочется.
В небе висит месяц, какой-то он заплесневелый, на полу — гора бычков. И вокруг, сколько ни крути башкой по сторонам, — абсолютно ничего, что радовало бы душу.