Я не могу решить ваши проблемы, это под силу лишь вам.
Бездельника хлебом не корми, а дай порассуждать, да и в умении очернить других ему не откажешь. Он всегда готов найти оправдание собственной никчемности.
— Что вы сегодня делали?
— То же, что и вчера.
— А вчера вы что делали?
— То же, что и позавчера.
Всего невыносимее для человека, это полный покой, без страсти, без дела, без развлечения. Он чувствует тогда свое ничтожество, свое несовершенство, свою зависимость, немощь, пустоту. Немедленно из глубины души поднимается скука, мрак, горесть, печаль, досада, отчаяние.
(Всего невыносимей для человека покой, не нарушаемый ни страстями, ни делами, ни развлечениями, ни занятиями. Тогда он чувствует свою ничтожность, заброшенность, несовершенство, зависимость, бессилие, пустоту.)
Каждый лоботряс сам определяет свою судьбу, нечего винить других в собственных неудачах.
— Ты не должен вот так просто лежать!
— Не должен? Круто! Я бунтарь!
Странный это был отдел. Лозунг у них был такой: «Познание бесконечности требует бесконечного времени». С этим я не спорил, но они делали из этого неожиданный вывод: «А потому работай не работай — все едино». И в интересах неувеличения энтропии Вселенной они не работали.
А ещё...
Наконец старая негритянка могла позволить себе то, о чём так долго мечтала — безделье. Дни напролёт сидела у окна, обмахивая толстое лицо веером из страусиных перьев. Ходила по комнате только ради того, чтобы послушать, как звенят её бусы-браслеты. Иногда гадала, спрашивая у духов Оришас, помешает ли что-нибудь её счастью. Ракушки каури неделю за неделей молчали, пока однажды не предсказали измену.