В очевидности того факта, что мир застрял где-то между безысходностью и катастрофой, можно запросто убедиться из окна обычной квартиры.
Странные вещи приходят в голову человеку, когда у него нет выхода, когда жажда деятельности бродит болезненным началом в мозгу, в сердце и надобно сидеть сложа руки... а мышцы так здоровы, а крови в жилах такая бездна... Одно может спасти тогда человека и поглотить его... это встреча... встреча с...
Не знаю отчего,
Я так мечтал
На поезде поехать.
Вот — с поезда сошёл,
И некуда идти.
Зачем что-то делать, если всё равно мы однажды умрём!..
Можно оказаться на самом дне, после чего наверняка отыщется новое.
— Значит, брат помер, да? Да уж, врагу не пожелаешь.
— Ему умирать не в первой. Хотя, в этом раз, похоже, все по-настоящему.
— И отец твой, и сестра тоже того...
— Все мертвы.
— Но мама хоть есть? Жива?
— Убита темным эльфом.
— Лучший друг?
— Сражен в битве.
Лучше бы чувства не возвращались – такая беспросветная навалилась безысходность, но что ж поделаешь.
Мы не властны над своими судьбами. Но сознавать это каждую минуту было бы слишком горько.
Безнадежно закрытых дверей не бывает. Бывает неверно подобранный ключ.
Только сдаться — все остальное отсюда следует. Это все равно что плыть против течения — сколько ни старайся, оно относит тебя назад, — и вдруг ты решаешь повернуть и плыть по течению, и не бороться с ним.
Ничего не изменилось, только твое отношение к этому: чему быть, того не миновать.
Напротив, на доме аккуратным белым по синему, прочёл, -
«Что бы ты ни делал, всё равно ты обречён».
Любимый мой, где ты, там я.
Плевать, что нас убили.
Я целовала грудь твою
Ты был седой от пыли.
Как страшно умирать второй!
Но если я умру быстрей тебя,
Ты догоняй...
Отступление — не выход. Наступление — не выход. Оставаться на месте — не выход. Выхода вообще нет.
А ещё...
Опустошенный человек способен на что угодно — и, припертый к стене, может признаться в убийстве, которого не совершал.