Мы выезжаем в деревню в последних числах марта, чтобы успеть проскочить по зимнему пути и застать всю весну, начиная с капелей, через полное таяние снегов до цветения яблонь. В первых числах апреля всё рушится, плывёт, курится па́ром. Поют жаворонки, расцветает мать-и-мачеха, грачи хлопотливо таскают на старые липы тяжёлые ветки, отламывая их на старых же полуразвалившихся вётлах.
Занятиям деревня учит,
Уединенье хоть кого
Читать в ненастны дни научит
. . . . . . . вопреки всего.
Из черновиков
Не могу уснуть. И читать не могу. Свет не включаю, чтобы не будить Катю. Вот уж у кого не бывает проблем со сном. А я не могу спать в этой тишине! Тут так тихо, как будто в глубоком подвале сидишь. В Москве никогда так тихо не бывает. Всегда машины. Всегда люди. Комп шумит. Или стиралка. Или вода льется. Оказывается, есть люди, которые живут в тишине. И без воды.
Я в целом поняла, как у человека за жизнь развиваются отношения с дачей. Сначала ты думаешь: «Никогда этого говна у меня не будет!» Потом ты такой: «Можно взять, но там будет только газон. Максимум — цветы». Потом ты звонишь друзьям, говоря: «Приезжайте к нас. У нас свой виски на картофеле, очень сытный!»
Середина зимнего месяца.
На чердак ленивая лестница.
Тишины бесплотная вещь.
С ноября все шорохи вымерзли.
Сквозняки витают как вымыслы.
В паутине вяленый лещ.
Не знаю ничего, вкусней незамысловатой деревенской еды.
Знакомы ли вам такие глухие углы, где непонятно почему, возникла железнодорожная станция, где над несколькими грязными домишками и полуразрушенной фабрикой словно застыла великая бесконечность, а поля вокруг обречены на вечное бесплодие, где вдруг ощущаешь какую-то безысходность. так как кругом не видно ни единого деревца, ни одной церковной колокольни?
Увези меня с собой. С этой фабрики, из этого города, из этой жизни. Забери меня в какое-нибудь утиное местечко.
— Ну что ты в деревне не осталась?
— А что в деревне делать? В деревне хорошо только детям и старикам.
Общее впечатление от крестьян: благородные люди, нашедшие спасение в сельском хозяйстве, где они так мудро и безропотно организовали свою работу, что она полностью слилась с мирозданием и до блаженной кончины оберегает их от всяких колебаний и морской болезни. Истинные граждане земли.
Как пусто все
На родине моей:
Поля у хижин -
В зарослях полыни.
В деревне нашей
Было сто семей,
А ныне нет их
Даже и в помине.
Провинция — это не расстояние, это мировоззрение.
«Цискаризмы» из Инстаграма Цискаридзе.
Разве не одни мы во всей деревне живем в непрестанной нищете, хотя и трудимся до седьмого пота, а добываем едва-едва, чтоб утолить голод?
1906—1912
Крестьяне по всему миру дают вам понять, как тяжело достается хлеб тем, кто добывает его на земле. Все стихии, сговорившись, ополчаются против них: ветер, дождь, солнце, сорняки, вредители, правительство.
А ещё...
Мы выезжаем в деревню в последних числах марта, чтобы успеть проскочить по зимнему пути и застать всю весну, начиная с капелей, через полное таяние снегов до цветения яблонь. В первых числах апреля всё рушится, плывёт, курится па́ром. Поют жаворонки, расцветает мать-и-мачеха, грачи хлопотливо таскают на старые липы тяжёлые ветки, отламывая их на старых же полуразвалившихся вётлах.